Отгремели тяжёлые бубны андрюшкинских шаманов, возвестивших открытие торга, – события немалого в общении людей. Здесь встретятся родственники и знакомые после долгой разлуки, приятели и друзья пожмут друг другу руки братства, помирятся враждующие стороны и будут с жадностью передавать и слушать новости вместе с мудрыми советами старейшин. Будут ласкать острый слух импровизированные концерты хомусистов, закружатся молодые люди в весёлых танцах, шумно будет на стремительных гонках собачьих и оленьих упряжек, лучники покажут меткую стрельбу, а борцы померятся силёнкою.
Ритуальный обрядовый танец шамана с криками, с гримасами и кривляниями выстраивал программу Ысыаха. Если шаман трясся всем телом, то это походило на смертельную агонию подстреленного стерха, а если же издавал гортанные устрашающие звуки и пританцовывал на коротких скрюченных ногах, то означало, что он отгоняет злых духов. Грозный шаман не позволит никому омрачить торжество людей.
Запел древний хомус. Звуки волнами покатились по самоцветному простору, переливаясь и искрясь в изум – руде снегов. И будто ожила, пробудилась Ексекю – мифическая птица якутских сказок, на могучих крыльях принесла людям радостное настроение чудесного весеннего утра.
Традиционный ёхарь по душе молодым и старикам. Широкий пёстрый круг покачивается из стороны в сторону. У навесов расположились торговые люди, тут же идёт и попойка – казаки и прочий бочкарёвский сброд хлещут водку, закусывают ливером, строганиной. Местные тойоны трясут мошной, ведут договорные сделки.
Два захмелевших приятеля из цапандинского отряда – здоровенный рыжий казак по прозвищу Хлыщ и скрюченный выпивоха Сенька Зыбин шушукались у распивочной стойки, не обращая внимания на рядом остановившихся Шошина и Волкова.
– Не выбраться отселя, – шипел Зыбин.
– Бежать некуда, – хмурил густые брови Хлыщ.
– То-то и оно…
– А може, Сень, к Советам?
– Будя…
– Аль мы кого сгубили?
– Не поверят.
– Советы простят. – Хлыщ с надеждой смотрел на Сеньку. – Гутарят, что Советская власть землю крестьянам за так даёт. Вот ведь, ядрёна корень, что получается. Надоела, Сенюха, собачья жизня. К мамке хочу. На Дону всё в цвету. Хлебушек заиграл…
– Бочкарёва боязно.
– Бочкарю каюк скоро.
– Ишь ты?.. – изумился испуганно Зыбин.
– А ты гляди, Сенюха, как якуты да чукчи весело шаманствуют. Это, брат, делом крутым вертанётся. Бежать отселя надо подале.
– Слыхал? – Шошин задумчиво посмотрел на Волкова. – Вот с кем надо работать.
– Да, им помощь наша необходима, – согласился Волков.
– Однако опоздали мы, наверное. Пойдём, Ефим, подойдём к зыряновским охотникам, что-то они с торгашом никак не сговорятся.