И тут, глядя в добрые глаза командира, Фрося вдруг, поймала себя на мысли, что где-то раньше она уже встречала Байкалова.
Тонкие брови, высокий лоб, крутые подрумяненные северным загаром скулы, и голос мягкий, душевный. Такого увидишь или услышишь, так не забудешь. Только где же она его видела?..
– Что же вы в Анюйск не зашли? – спросила Фрося.
– Проводник наш сплоховал.
– А теперь к Бочкарёву на соединение идёте?
– Идём… – неопределённо ответил Байкалов, переглянувшись с бородачом. – Где он, наш полковник?
– В Нижних Крестах пирует.
– Никак нынче праздник какой?
– Весенняя ярмарка, а по-ихнему, – Фрося кивнула на притаившегося Нелькута, – Ысыах.
– Поздновато…
– Зима лютовала, весна запоздала. Вам с таким обозом всё равно на ярмарку не попасть.
– А кто в Нижнем властвует? – не удержался от вопроса бородач.
– Да нет там никого.
– Так вы на веселье спешите?.. – поглядывая на неё, а думая совершенно о другом, уронил Байкалов. – Тогда поезжайте. Каюр у вас, девушка, не очень-то весёлый.
– Уж какой есть, – толкнула в бок Нелькута Фрося, давая знать, чтобы трогал упряжку, – много молчит, значит, много думает – в тундре не заблудится!..
– Добрый путь вам! – махнул рукой Байкалов.
– Будете в Крестах, заходите!
– Непременно!..
Фрося с щемящим сердце чувством смотрела на удаляющуюся ладную фигуру Байкалова, и непонятная тревога обволакивала её предчувствием чего-то недоброго, могущего случиться с этим, как ей показалось, хорошим человеком и его людьми. Тут же она стала упрекать себя за то, что не поговорила с Байкаловым более откровенно, не рассказала ему об обстановке на Нижней Колыме, об отношениях колчаковского руководства к местному населению, об известных ей одной планах и действиях бочкарёвских групп. И в то же время ей было непонятно поведение Байкалова, его сдержанность, корректность.
Она успела всё-таки заглянуть несколько раз ему в глаза. И вот теперь, когда вот-вот уже весь длинный пёстрый обоз скоро исчезнет за крутым поворотом и стихнет собачий лай, вспомнила этого человека.
…Полыхающая в ночи деревня. Крики, стрельба… Пепеляевцы бегут под натиском красных партизан… Потом тишина, тяжёлая, опустошающая душу тишина… Горький вкус дыма, и вдруг кто-то сильный подхватил её и понёс сквозь огонь в светлую чистоту и прохладу…
– Это были его глаза, – зашептала Фрося, – конечно же, это он!.. Байкалов, боже мой, красный командир… А я-то дура… Да как же это?.. Останови, Нелька, стой!
– Плачешь? – растерялся Нелькут. – Я обидел?
– Ой, Нелька! – расслабленно всхлипывала Фрося. – Узнала его!