– Корни семьи Винокуровых глубокие, да, видно, подгнивать стали. Время пришло. Что толку-то в шаманах?.. Один шум да крик остался. У людей тундры вера в себя появилась. А это ремесло, которое веками переходило от отцов к сыновьям, от дедов к внукам, рассыпается, как весенний лед в дружный паводок. Одно я скажу, что народ наш доверчивый. Шамана чуть ли не за самого бога принимали. Родила женщина – к шаману бегут, заболел человек – тоже к шаману. Шаман – и бог, и судья, и ещё кто его знает, кем и чем он может обернуться. Удачная или неудачная охота или кто пропал в тундре, в море, аль в полынью колымскую вместе с упряжкой провалился – все идут к шаману. А он знай стучит в холодный бубен да несёт какой-нибудь вздор в камланиях. Чем дольше камлает, тем больше плата… Винокуров не бандит. Он не грабит, не убивает, а зла принёс тоже немало. По его наговорам сколько хороших людей загубили колчаковцы… Народ наш мирный и мудрый, доверчивый и к доброте склонен. Я так думаю, Ефим, что придёт в нашу северную страну весёлое, помолодевшее время.
– Это верно, – задумчиво ответил Волков. – Через десяток лет древнюю страну Олонхо не узнать!
– Здравствуй, Ефим! – легонько Волкова толкнул Данилка. – За разговором ничего не видишь? – И смущённо заморгал густыми тяжёлыми ресницами.
Волков обнял Данилку, стал расспрашивать:
– Прикатил?
– Ага.
– Один?
– С дедушкой.
– А он где?
– В Керетове.
– Хворь напала?
– Лисья…
– Упряжку где оставил?
– За косой.
– Правильно.
– Гавриил и Иосиф здоровы?
– Тебя поджидают.
– Нужен?
– Ещё как!
– Пойдём к ним?
– Они у Софрона собрались.
– Чай пьют?
– Не только…
Ещё с порога софроновской избы Данилка уловил этот взгляд, строгий, озабоченный взгляд Шошина. Волков в ответ безнадёжно развёл руками.
– Все глаза проглядели, – уронил досадно. – Не случилось ли чего с ней?
– Фрося – осторожный человек, – успокоил Софрон.
– Доверчивость может ей повредить, вот чего я боюсь, – сказал Шошин. Усадил Данилку рядом, пододвинул ему кружку с чаем, дал большущий кусок голубоватого колотого сахара. – Грызи!
Данилка робко прильнул к Шошину, потянулся к сладкому подарку. Присутствие стольких взрослых стесняло его. Командиры небольших тундровых формирований собрались здесь, сидели за чаем, обсуждали план действий.
– Фросю ждать не будем, – сказал Софрон.
– Остаётся одно… – Шошин собрался с мыслями. – Утром начнём. Софрон Захаров и Паша Слепцов, вы со своими группами, обезоружив конвойный отряд Седалищева, проведёте аресты здесь, в Нижних Крестах. Степан Рупочев, Пётр Гулевич, Степан Еремин и Егор Бережнов с товарищами захватывают нижнеколымский штаб. Постарайтесь, товарищи, сохранить документацию. Действовать по обстановке согласно революционной инструкции и без самоуправства… Вместе с походчанами выступят рыбаки со Становой, Курдигина и Горлы. Все они собрались у мархаяновских рыбаков. Оленеводы Иннокентия Ивановича Батюшкина, товарищи, начнут с Колымского. Люди оповещены, вооружены, упряжки подготовлены. К утру перенесём имеющийся в наличии пулемёт из Керетова сюда, в Кресты.