За Совиным гнездом зимник пошёл на подъём. Иван переключил скорость. Машина пошла натянуто, ровнее. На отдельных участках стрелка спидометра, подёргиваясь, нехотя ползла к десятке. На такой затяжной крутизне тяжело не только машине. Водитель тоже напряжён, как натянутый буксирный трос.
Иван крутил баранку и слушал рассказы Лены про интернат, как приятную нежную песню. Поглядывал на девушку, на её деда, посасывающего трубку-носогрейку, и сам невольно оттаивал… А память о прошлом теснила душу…
Была и у него семья, да так уж вышло, линия судьбы кривизну дала – авария!.. Памятью о семейной жизни стал для него листок о начислении заработной платы с графой об удержании алиментов. Иван старался не вспоминать о пережитом, заштриховать прошлое другими думами: однако не всегда получалось.
После демобилизации вернулся он в автопарк, где начинал трудовую деятельность слесарем. Проработал испытательный срок на стареньком ЗИЛе, потом дали новую машину и зачислили в автоколонну междугородных перевозок. В работе Иван не щадил себя. И пришли уважение, хороший заработок, в семье тоже всё складывалось, а женился он ещё до службы в армии. Жизни, словом, радовался… Вдруг будто кошка дорогу перебежала. Уйдёт Иван в дальний рейс, а сердце тоскует. Днем вроде бы и настроение нормальное, и колёса веселее крутятся, и просторы широкие глаз волнуют, а уж как только солнце к закату начнёт клониться, тяжко на душе становится и обидно – белый свет не мил, так к дому, к семье тянет…
То ли казалось, то ли на самом деле, но почувствовал Иван, что между ним и женой сквозняком потянуло. Его даже страх охватил.
Однажды пришлось Ивану выходить на трассу в конце дня. Не хотелось на ночь из дома уезжать, а надо – груз срочный. Дорога дальняя. Прошёл сто километров. Двести. Ночь наступила тихая, робкая, тёплая. Летняя… Машина идёт хорошо. Полная луна всю округу высвечивает. На лугах кое-где в низинках туман легонько росится, свежестью да скошенным первым клевером в кабину наносит. Катись по широкой свободной дороге. Да непокой на душе.
У лесочка площадка отдыха. Костерок светится. Свернул. Несколько машин собралось на гостином дворе – так шофёры ночёвки в пути называют. У огонька чаёк попивают да, случается, всякие жизненные истории и приключения рассказывают. Трассовики только с виду народ молчаливый. За баранкой один на один с самим собой не разговоришься. Если вот только иногда песня невзначай да крепкое словцо сорвётся с губ, а так – мысли да думы да сигарета из одного угла рта в другой перекатывается. Зато на стоянке, в своём кругу, вдали от дома, от семьи согреваются крутоваром и развязывают узелки на языках – друг перед другом торопятся душу излить. Тоскуют мужики. На трассе по-братски всем делятся – и словом, и хлебом. Случись чего – помогут, в беде не оставят.