– Давно были? – спросил Шошин.
– Были, – неопределённо ответил Федоска. – На Кулому ходи, на морю… Табаарыс стреляй.
– На Колыму, говоришь, уходить надо? – нахмурился Шошин. – А далече ли до Колымы?
– Сапсем мало.
– А всё-таки?
– Сыто кёс, однако, не то двести.
– Значит, не знаешь?
– Как не знаю?
– Так сто или двести? Разница вишь какая?
– Сыто кёс на собачках, и ещё мало, – уточнил Федоска.
– Так это почти тысяча вёрст! – ужаснулся Шошин.
– Та сепуха.
– Ничего себе чепуха…
– Купес? – переспросил Федоска, не глядя в сторону Шошина.
– Похож?
– У-у-уу! – Рыбак недовольно замахал руками. – Сапсем не купес.
– Отчего же?
– Купес жадный.
– А я щедрый?
– Купес глазами дёргает, как олешка по сендухе.
– Во даёт! – усмехнулся Шошин.
– Табаарыс… – с подчеркнутой уважительностью произнёс рыбак.
– Правильно, товарищ Федоска. Какой из меня купец!
Шошин вгляделся в утонувший в сумерках берег и приметил, что за жителями стойбища потянулись и его упряжки. На душе потеплело.
– Я… – Федоска жестом показал, что у него ничего и никого нет, что он весь как есть тут.
– Вот как…
– Русский силовека рымкылен – гость. Будем чай пить. Заварка есть. Купес на песец менял. Пошли, табаарыс.
Федоска ухватил Шошина за рукав и потянул к берегу. Шёл он неровно, будто подгулявший на пирушке, покачиваясь, однако Шошин еле успевал за ним. Под ногами позванивал наст, сухо, опасно потрескивал лёд. Наконец вышли на твёрдую землю. Шли молча, след в след, к подмигивающим вдалеке огонькам наслега.
Слух о прибытии русских в Каменку покатил по сендухе. Присутствие в наслеге чужих обеспокоило Мотлю. Не в силах что-либо предпринять сам, он на другой же день послал человека в Медвежье, где, по его расчётам, должен был квартировать штаб пепеляевского отряда. Обуреваемый сомнениями, Мотлю вспоминал наказы давнего своего покровителя, чукотского короля, вознёсшегося недавно в небесные владения верхних людей. Чукотский король был названым братом русского царя и служил ему верой и правдой.
– Чукча, – говорил король Мотлю при редких встречах, – всегда должен помнить святой завет, составленный самим Тирк Эрымом – солнечным царём – для человека великой сендухи: Не обидь старика и ребенка; Приюти и накорми путника; Поделись всем, что у тебя есть; Но вору и обманщику нет места в привольной тундре.
Помнил Мотлю и другой его наказ: чукчи верноподданные русского царя и должны оказывать всяческое содействие русским в передвижении и торговых сделках, но в пределах своего обычая. И ещё: русские обязаны защищать оленных людей от притеснений чужеземцев, ибо русские – братья чукотскому народу, а уж коль братья, то должны не нарушать обычаи, нравы и веру людей великого Севера.