…Весна прошлого года. Харатальская тундра. Пылают яранги. Крики, плач детей, женщин, брань, ружейные выстрелы – все перемешалось с чёрным снегом. Колчаковцы расправлялись с активистами из красных Советов.
Казалось, мать не чувствовала жгучего пламени. Она стояла у пылающей яранги и прижимала к себе Данилку. У неё дрожали руки, слёзы заливали лицо.
Отца вели к столбу, где уже лежали два расстрелянных активиста. В волевом взгляде отца Данилка уловил непоколебимость сильного, мужественного человека…
Семейное общение тундровиков не складывается из многословия. Действия старших являются достойным примером подражания. Если бы Данилка, самый что ни на есть обыкновенный тундровый мальчишка, оказался на месте отца, он был бы такой же крепости и стойкости духа.
Данилка вспомнил, как отец разбросал конвоиров и, выбросив руки вперёд, крикнул:
– Мария, сынок! Прощайте!
– Е-ли-за-ар! – отозвалась мать…
Атаман нервно дымил самокруткой и исподлобья косился по сторонам, расхаживая перед выстроившимися в боевую шеренгу отрядниками. Ему явно не нравилась возня у столба. И кому нужна показуха, – думал он, – устрашение? Напридумали господа хорошие. Возись на морозе с дикарями. Всё равно рано или поздно ощетинятся. Раз комиссары тут побывали, с этим народом ничего не сделаешь. Или как мертвяки молчать будут, или, как этот горлопан, мутить до конца будут. Силища в нём какая… Четверо ламутов не могут справиться.
– Готовсь! – по-петушиному загорланил он, увидев, что наконец-то Елизар притянут к столбу.
…Мать гладила холодеющей ладонью Данилку по щекам, а широко открытые глаза её смотрели на отца. Её молодое красивое лицо окаменело, и только подрагивающие губы шептали:
– Смотри, сынок, и запоминай… Уходи к дедушке Савве на кекурье, он тебя в обиду не даст… – Мария с умилением смотрела на сына и оттого была ещё нежнее и красивее. – Вырастешь…
А как озарилось её лицо, ярким отблеском ликующей мести вспыхнули глаза, когда громовым разрядом вдруг раскатился по тундре голос Елизара, грозовой вспышкой полоснув по отупевшим казачьим мордам:
– То-ва-ри-щи!
– Па-а-ли-и-и! – захлебнулся офицер.
Над округой, будто замороженный, повис дрожащий залп, похожий на раздавленный стон. Мария замерла. Она двинулась к Елизару, будто слепая, выставив вперёд руки, напрягая оттопыренные дрожащие тонкие пальцы. Осторожно прильнула к мёртвому лицу любимого, потом повернулась к казачьему строю и простонала:
– Будьте прокляты!..
– Па-а-ли-и-и! – заорал офицер, закрутившись подстреленным волком позади шеренги.
Испуганно затрещали выстрелы. Мария на мгновение задержалась на плече Елизара и как бы нехотя опустилась…