* * *
Отряд Аболкина оставил позади Еломенскую виску и через Блудные озёра вышел к Пантелеихе. Здесь, на заячьих берегах спокойной реки, обосновался Дмитрий Соловьёв. Купчишка жадный, желчный. Жил он бобылём. Торговал, обирал, перепродавал, обманывал кого и как мог. Экспроприированный в 1919 году, он не выбрался с насиженного места. Выжидал. Ненавидел Советскую власть. Всем, чем мог, содействовал колчаковцам. В них он видел выгодных заступников и компаньонов. В феврале 1922 года при поддержке уполномоченного пепеляевского штаба Цапандина верховодил контрреволюционным переворотом в Нижнеколымье.
Сына среднеколымского прокурора эвена Аболкина он принимал с распростёртыми объятиями.
– Пожаловал, приятель? – подхалимно осклабился Соловьёв. – Гульнуешь?
– Дай опохмелиться, – и уставился в ополовиненную четверть деруна, возвышающуюся посредине грязного тёсаного стола.
– Пей…
– А чёртом чего смотришь?..
– Не ершись, – сник Соловьёв, пододвигая Аболкину миски с отварной лосятиной и копчёным омулем.
– Эх-ха! – хрякнул Аболкин, осушив стакан.
– Крепкая? – ощерился Соловьёв.
– Кабала… Ну и рожа у тебя, Митрий Ляксеич… плевок на ей растереть – и то душа не лежит.
– Совсем ополоумел.
– А ты? Опрокинь, промочи…
– Не могу… Хворь в дыхалке.
– Брезгуешь?
– В вине всего себя утопить можно.
– Никак, Ляксеич, совесть грабанул у кого-то? Может, она у тебя на золотой цепи под кадыком висит?
– Не сатаней!
– Не ори… – отмахнулся Аболкин, наливая второй стакан. – Гиблое наше дело, Митрий Ляксеич…
В предчувствии недоброго Соловьёв холодно поёжился.
– Один я тут. Сижу вроде как в темноте, в неведении, что вокруг делается.
– Хитришь?
– Вот тебе крест! – Соловьёв, выпятив клиновидную грудку, мгновенно перекрестился.
– Да ты же нехристь, Ляксеич! – ухмыльнулся Аболкин, уставившись на него угрюмым, непомерно усталым взглядом. – Не гневи бога… Всё ты знаешь…
– Чего привязался? – взмолился Соловьёв.
– А то, что есаул Бочкарёв с япошками да самураями шептался! Смекнул?
– Вон оно как…
– Бочкарёв верховным правителем всей Колымы и Чукотки стать хочет!
– Эка куда полез, господин полковник! – сверкнул колючими глазками Соловьёв.
– А мы с тобой, Ляксеич, куда? – Аболкин болезненно скривился…
– Такой и мать родную удавит.
– А земелька вокруг наша с тобой? Перед кем мы спину гнуть будем?..