Заводское радио находилось в маленькой кособокой комнатушке с протекающим потолком и работало без всякого расписания, когда бывала нужда сделать объявление или радисту взбредало в голову поставить песни композитора Пахмутовой. На хриплый динамик, из которого время от времени лилось: «Забота наша простая, забота наша такая, жила бы страна родная, и нету других забот», никто не обращал внимания, до тех пор пока однажды сумрачным осенним полднем Голубятников не начал зачитывать сводку по итогам соцсоревнования.
Новый диктор говорил сущую ерунду, читал цифры, поздравления бригаде Ильинского и порицание бригаде Парамонова, но голос, этот полнозвучный, проникновенный голос пролился в задымленные цеха. Люди невольно подняли головы и недоуменно прислушались, а потом на их землистых, безжизненных лицах засветилась тихая улыбка, какая бывает лишь у детей, слушающих колыбельную песню матери. И точно такие же материнские чувства испытывал в этот момент и Голубятников, еще более сильные и проникновенные, чем тогда в бараке, точно в эфир выходил не только голос, но и душа его.
После передачи он незаметно выскользнул с завода и долго бродил по улицам, задирая голову к мутному небу, и на душе у него была тихая благодать, а глаза точно видели сквозь пелену смога звезды.
Так Дмитрий Иванович сделал важнейшее открытие своей жизни: его голос, безотносительно к тому, что он говорил, обладал целительным воздействием на людей.
С этого дня он каждый день приходил в радиоузел и вел небольшую передачу, которую любовно составлял по рекомендации партийного комитета, где быстро оценили способности нового диктора. Прежде чем начать читать, он проговаривал текст про себя, пробуя на вкус и мелодичность каждое слово и имя, добиваясь того, что обыкновенные политические новости, написанные гробовым языком партийной пропаганды, звучали в его исполнении как симфония. И люди в цехах, прежде скучно жевавшие во время обеденного перерыва бутерброды, радовались теперь каждой новой стройке, полету в космос, победе левых сил в Гондурасе, успеху шоферов шаровской автобазы, переживали события в Чехословакии и войну во Вьетнаме, осуждали бракоделов из пятого цеха, ревизионистскую политику итальянской компартии и писателя Солженицына, тянули руку дружбы газовикам Самотлора и строителям БАМа, где пела в это время новые песни вечно юная Жанна
:
Слышишь, время гудит – БАМ!
На просторах речных – БАМ!
И большая тайга покоряется нам…
И теперь они знали, что они тоже делают большую и нужную всей стране работу, что они – это только часть громадного мира, напрягающего все силы в борьбе за правое дело, но без их каждодневного тяжелого труда не сможет жить дальше самая великая и передовая держава.