— Как ты думаешь, что ты делаешь? — хрипло спросила она, пытаясь освободиться из его объятий. — Ты не должен…
— Хочешь узнать истинную причину моего проигрыша сегодня? — пробормотал ей на ухо Гейбриел.
Она замерла, чувствуя, как в горле колотится сердце. Она сидела к нему спиной и не видела его лица, но ощущала его напряженную плоть. И это подогревало ее собственное желание.
Гейбриел протянул руку, чтобы расстегнуть ей ночную рубашку, и Вирджиния позволила ему сделать это, не сопротивляясь, даже когда он обнажил ее грудь.
— Я проиграл, потому что не смог сосредоточиться. Моя голова была в другом месте. — Он прикрыл рукой ее обнаженную грудь. — Я думал о тебе. О том, как сильно я тебя хочу. О том, как сильно я хочу быть здесь, с тобой.
Вирджиния задохнулась от пронзившего ее сладострастного чувства, которое больше не могла отрицать. Она тоже хотела, чтобы он был здесь, с ней.
Он нежно поглаживал ее грудь, и с ее губ сорвался сладостный вздох.
— Значит, — выдохнула она, — ты обвиняешь… меня… в своем… проигрыше?
— Ну что-то в этом роде. Хотя, если бы в конце дорожки ты стояла в таком виде, как сейчас, обещаю, я бы выиграл.
Вирджинию охватила чисто женская радость. Она пыталась твердить себе, что это были привычные слова опытного соблазнителя, но она в это больше не верила. Особенно после их вчерашней встречи в конюшне. Гейбриел мог быть кем угодно, но только не самодовольным льстецом.
Его руки, уверенные и ласковые, обхватили нежную округлость ее груди, лаская соски, пока волна чувственных ощущений не накрыла Вирджинию с головой. Ее тело таяло и стонало от дикого желания. Ничего более прекрасного она никогда не испытывала, и хотя не должна была уступать ни ему, ни себе, ей очень этого хотелось.
Гейбриел медленно поднял вверх ночную рубашку, чтобы она не мешала его руке проникнуть в самое сокровенное ее местечко. Вирджиния слышала, как он горячо дышит ей прямо в ухо.
— Ты не носишь панталон.
— Когда сплю — никогда, — покраснела Вирджиния.
— Надо мне почаще заставать тебя в ночной рубашке. — Его рука нащупала влажное, изнемогавшее от желания, жаркое лоно, и он стал умело и уверенно ласкать ее. Когда его пальцы проникли внутрь, Вирджиния охнула. Эти ласки доставляли ей такое же удовольствие, как и тогда на конюшне.
— Вы пытаетесь соблазнить меня, сэр? — прошептала она.
— Совершенно верно. Получается?
Конечно, получается. В этом деле он был дьявольски хорош.
— Нет, конечно.
— Придется мне приложить дополнительные усилия. — Его смех с хрипотцой заставил сердце Вирджинии сильно заколотиться.