— И тогда он пришел ко мне, — хрипло сказал генерал. — И я отверг твой совет, Пирс.
— Но ты же не знал, Поппи, — Вирджиния тревожно посмотрела на дедушку, — в чем дело, насчет чего ты давал ему совет. Это не твоя вина. — Она окинула всех пылким взглядом. — Здесь ничьей вины нет. Ни Гейба, ни Пирса, ни герцога. Роджер всегда принимал свои собственные решения. И это решение оказалось худшим из всех.
— Все это очень интересно, — подал голос Четуин, — но это не меняет того факта, что Гейб согласился участвовать в гонке со мной, а теперь пытается отказаться. — Он приблизился к Гейбу. — Это твой последний шанс, Шарп. Если ты не станешь участвовать в гонке, как мы договаривались, я сделаю так, что каждый в Лондоне будет знать, что ты — трус. Я очерню твое имя на весь Лондон за то, что ты отказался принять вызов.
— А ты бросил вызов? — вмешался генерал Уэверли. — По мне, так это больше смахивает на шантаж: если Шарп не согласится участвовать в гонке, ты отказываешься назвать ему имя человека, который что-то мог бы рассказать ему о той ночи. — В голосе генерала появились металлические нотки. — Никакого позора нет, если джентльмен отказывается поддаваться шантажу.
Генерал резвым шагом подошел к Четуин у.
— Я случайно знаком с твоим старшим офицером и с удовольствием представлю ему справедливый отчет о твоем поведении здесь. Он джентльмен и не одобрит твоего отношения к беде другого джентльмена. Ты хочешь рисковать своим будущим в армии ради одной последней гонки сквозь «игольное ушко»?
Четуин побледнел, но генерал не успокаивался.
— Поэтому будет лучше, если я больше ни одного слова не услышу об этом инциденте. Моя внучка собирается замуж за этого человека, и я не позволю, чтобы репутация моего зятя была опорочена таким болваном, как ты. Это тебе понятно, Четуин?
Гейбриел крепко, до боли в ладонях, сжал кулаки, чтобы не рассмеяться. У Четуина был такой вид, как будто он сейчас намочит штаны.
— Да, генерал, — сдавленно ответил он, подхватил своего друга и направился к своему экипажу.
— Похоже, у Четуина все-таки есть здравый смысл, — сказал Гейб, когда экипаж Четуина скрылся из виду.
— И явно больше, чем у тебя, — резко сказала бабушка. — Я даже поверить не могу, что ты собирался опять ехать по этой опасной дорожке с этим…
— Хетти! — прервал ее тираду генерал. — Все закончилось. Он все-таки вспомнил про здравый смысл, поэтому оставь человека в покое.
Эти слова изумили Гейба больше, чем сказанное генералом Четуину. Особенно когда бабушка, вместо того чтобы дать достойный отпор, мягко посмотрела на него и сказала: