— Я уже достаточно знаю, чтобы сказать, что вы — самонадеянный, склонный делать предположения…
— Я честно рассказал о том, как обстоят ваши дела. Признайте это.
— Вы переступили границы дозволенного, — решительно заявила Вирджиния. — Вы не имели права это делать.
Гейб тихо чертыхнулся.
— Я хочу вам помочь.
Вирджиния чувствовала себя униженной. Хуже предложения о браке от своего врага может быть только его жалость.
— Я не нуждаюсь в вашей помощи, сэр. И уж точно вы не нужны мне в качестве мужа. Я не хочу.
— Только лишь потому, что вы слышали обо мне какие-то глупые сплетни. — Гейбриел произнес это очень спокойно. — Дайте мне шанс. Возможно, я вас удивлю, — ослепил он Вирджинию дерзкой улыбкой. — Ваш брат любил меня.
— Да, и в конечном итоге умер за свои старания! — отрезала Вирджиния.
На лице Гейба отразилась боль, и Вирджинии захотелось взять свои слова обратно. Но вскоре следы скорби у него на лице уступили место решительности, напугавшей Вирджинию.
— Поэтому я и хочу помочь, женившись на вас, — хладнокровно заявил Гейб. — Если вы не найдете мужа, вас ждет печальное будущее.
Какие чудовищные слова он говорит, даже если это правда.
— Я вполне довольна тем, что живу с дедушкой, — вздернула подбородок Вирджиния.
— Но он не будет жить вечно. А когда его не станет…
— Я найду себе место компаньонки.
— И будете подчиняться любому капризу своей покровительницы? — нахмурился Гейб.
— Став вашей женой, я буду подчиняться вашим капризам. Чем это лучше?
— Тем, что я буду думать о ваших интересах, а покровительница — нет.
— Значит, стану гувернанткой.
— Поставите себя в зависимость от милости какой-нибудь матроны сурового нрава и ее семерых детей? Как это может удовлетворить образованную и хорошо воспитанную женщину? — Его взгляд скользнул по лицу Вирджинии. — А если ваша красота поставит вас в зависимость от флиртующего мужа или распутного сына?
— Вы считаете, что все живут по вашим законам нравственности, сэр?! — отрезала Вирджиния, не заметив его второго неожиданного комплимента ее внешности.
— Это не мои законы нравственности! — резко бросил Гейб. — Им следуют многие мужчины, и мне будет жаль, если сестра Роджера станет жертвой такого человека.
Ну вот опять. Опять он говорит о ней как о сестре Роджера. Неужели он действительно чувствует вину по поводу случившегося? В тот день, когда она столкнулась с ним лицом к лицу в Тернем-Грин, он продемонстрировал сильное раскаяние. Но Вирджиния полагала, что он сделал это только ради своей семьи, потому что не хотел, чтобы люди плохо думали о нем. И вот теперь — снова.