Джейк замолчал и задумался. Николь очень хотелось понять, какие переживания мучают Джейка, чтобы знать, как исцелить его душу.
— А что за вопросы, на которые ты не мог ответить?
— Я думал, это я виноват во всем случившемся. Возможно, мне нужно бы сразу понять, что представляет из себя Оливия, и избежать этого брака. Но она была такой энергичной и жизнерадостной, что я посчитал, что этого достаточно для счастливой семейной жизни. Тем более что перед глазами у меня стоял наглядный пример семейного счастья — Джейсон и его жена. Мне казалось, что та же идиллия ждет и нас с Оливией.
— Но, Джейк, человек не может предвидеть будущее и не застрахован от ошибок.
— Я спрашивал себя, кто виноват, что наш брак оказался неудачным? Неужели это я стал причиной?
Невольно Николь стала думать, что Оливия права, когда говорила, что Джейк до сих пор не смирился с уходом жены.
— А потом меня перестало мучить сознание вины. Проходили дни, недели, месяцы, а Роберт все не мог прийти в себя.
— А о чем ты думаешь сейчас?
— Знаешь, теперь я несколько по-иному отношусь ко всему, что случилось сегодня. Когда я увидел Оливию, то вдруг понял, что у нее, как и у нас всех, нет защиты от боли, что она тоже может страдать, несмотря на весь свой эгоизм.
— Ты прав. Я почувствовала, что сердце ее разрывалось от боли, когда она увидела сына, и мальчик не захотел говорить с матерью. — Николь заглянула в лицо Джейка. — Пожалуйста, Джейк, разреши им встретиться.
Николь увидела, как напряглось лицо Джейка. Мужчина молчал. Николь ждала ответа.
— Может, ты и права и действительно не стоит препятствовать их общению, — сказал он задумчиво, — но я должен еще раз все взвесить.
— Возможно, тебе кажется странным, что я настаиваю, чтобы Роберт встретился с матерью. — Николь положила руку Джейку на плечо. — Я часто вспоминаю детство и свои детские переживания. Отец оставил нашу семью, когда я была еще совсем маленькой. Всем сердцем я любила его, точнее, просто обожала… Но моя мать… — Николь грустно вздохнула. — Такой уж был характер, ревновала детей ко всем, особенно к отцу. Ей хотелось, чтобы мы с Ником любили только ее, и мама часто спрашивала нас, так ли это. Чтобы не огорчать ее, я старалась казаться равнодушной к отцу в присутствии матери, хотя так хотелось прижаться к нему или поиграть.
Сердце Николь всегда наполнялось горечью, когда она вспоминала о детстве.
— Когда отец ушел из семьи, я была уверена, что это произошло из-за меня. Я думала, что отец не знал, как сильно я любила его, потому что была слишком холодной. А будь я повнимательней и поласковей, говори ему почаще о своей любви, возможно, он остался бы. Такие мысли наполняли мою детскую голову и постоянно мучили меня. Только взрослые, да и то не все, при помощи логики и жизненного опыта могут справиться с подобными переживаниями. А дети просто носят чувства в израненном сердце и не могут сами избавиться от них. Если бы позже я встретилась с отцом, то, возможно, поняла бы, что он, как и все люди, имеет свои недостатки, и в распаде семьи нет моей вины. Но, так как мы с ним больше не встречались, я освободилась от своих страхов лишь спустя много лет, когда стала взрослой.