– Я в армии никогда не был.
– Неважно. Но звание-то есть?
– Есть. Старший лейтенант запаса.
– А я капитан. Как войну окончил капитаном, так с тех пор и не повышался. А сейчас вообще уже, наверное, списанный – не знаю, что там со мною сделали писари в военкомате. Но всё равно я старше.
– Я готов, – просто сказал Пухначев, поддернул сползающие под тяжестью пистолета штаны.
– Э-э, – кисло сморщился старик, лицо его стало напоминать печёный фрукт – слишком много складок, лесенок, борозд было на нём. – Разве так отвечают? Надо отвечать: «Рад стараться, вашь-родь!»
– Рад стараться!
– Значит, так. Здесь, я видел, зачем-то взрывчатку завозили… Не положена она в гостинице и вообще в городе, но то, что не положено в миру – положено на войне. Где-то тут она и запрятана, – Чернов закряхтел. – Я, грешным делом, когда пулемёт по гостинице рубанул, подумал – не попал бы этот дурак очередью во взрывчатку! Иначе все бы взлетели к небесам, а дурак с пулемётом – в первую очередь. Надо найти взрывчатку!
Пухначев не стал спрашивать, зачем нужна взрывчатка, отправился вслед за стариком на поиск. Поинтересовался только:
– Как она хоть выглядит?
– Безобидно. Мыло, завёрнутое в промасленную бумагу. Когда увидишь – ни за что не подумаешь, что это взрывчатка, но… – Чернов помотал перед собою рукой, улыбнулся и от этой его улыбки Пухначеву сделалось легче – не так страшен чёрт, как его малюют, скоро и эта сказка кончится – пройдёт немного времени, за ними приедут ребята из посольства, посадят в «бетеэр», под прикрытие брони и увезут в безопасное место. – Но не дай бог этим мылом мылиться, – сказал Чернов, – долго детали потом придётся собирать.
– А может, нам самим отправиться в посольство? – спросил Пухначев.
– На чём? На крыльях своей мечты?
– Такси поймаем.
– Ага, собаку наймём! Наши головы будут достойно украшать какой-нибудь частокол в двух кварталах отсюда. Дальше мы не уйдем.
Минут через двадцать они отыскали брикеты взрывчатки – брикетов была ровно чёртова дюжина, тринадцать пакетов, аккуратно сложенных в сухом тёмном подвальчике, расположенном прямо под снесённой конторкой портье, сверху взрывчатка была накрыта угольным мешком.
– Вот теперь мы можем с кем угодно разговаривать на «ты», – старик потёр руки, понюхал один из брикетов, – теперь мы независимы от любого переворота, своей смертью сами распоряжаться будем.
– Отобьёмся?
– Нет, заминируемся, – Чернов озабоченно огляделся, приподнял мешок за край.
– Чего-нибудь ещё ищете?
– Взрывную машинку. Где-то здесь, чую, должна быть взрывная машинка, – Чернов перебрал руками брикеты – со взрывчаткой он чувствовал себя защищённее, независимее, и это ощущение, вызывавшее у Пухначева головную боль и тоску, у старика, напротив, рождало ощущение какого-то странного счастья. – Неужто меня подводит нюх? – огорчился Чернов.