Съ наступленіемъ утра пошелъ дождь, и такъ какъ дѣвочка не могла выносить душной каюты, бурлаки, въ благодарность за ея пѣніе, прикрыли ее парусиной и брезентомъ, который хотя немного предохранялъ и ее, и старика отъ непогоды. Дождь все усиливался и наконецъ полилъ какъ изъ ведра. Тучи обложили все небо и нельзя было разсчитывать, чтобы оно прояснилось во весь день.
А они, между тѣмъ, замѣтно приближались къ мѣсту своего назначенія. Вода въ рѣкѣ уже становилась гуще и грязнѣе; часто навстрѣчу имъ шли такія же нагруженныя баржи, какъ и ихъ, а дорожки, усыпанныя каменноугольнымъ пепломъ, и лачуги, изъ краснаго, бросающагося въ глаза кирпича, говорили о близости большого мануфактурнаго города. Вотъ ужъ они огибаютъ его предмѣстъе съ узкими, кривыми улицами и неправильно разбросанными домами; съ многочисленными фабриками, внутри которыхъ пыхтятъ машины, потрясая зданіе чуть не до самаго фундамента, стучатѣ молоты, выбивая желѣзо. Высокія трубы безостановочно изрыгаютъ черную копоть, которая такъ и виситъ густой тучей надъ человѣческимъ жильемъ, затемняя собою дневной свѣтъ и наполняя воздухъ удушливымъ газомъ. По мѣрѣ того, какъ они подходятъ къ гавани, улицы становятся все люднѣе и люднѣе, шумъ, крикъ увеличивается и, наконецъ, все сливается въ одинъ неясный гулъ, въ которомъ ровно ничего нельзя разобрать.
Лодка подъѣзжаетъ къ пристани и бурлаки тотчасъ же принимаются за работу. Напрасно прождавъ нѣсколько минутъ, — она хотѣла поблагодарить лодочниковъ за ихъ гостепріимство и спросить ихъ, въ какую сторону имъ надо идти, — Нелли съ дѣдушкой вышла на пристань и, пройдя какимъ-то грязнымъ переулкомъ, очутилась на людной, шумной улицѣ. Вотъ они стоять подъ проливнымъ дождемъ, совершенно одинокіе среди этого адскаго шума и суеты, словно пришельцы съ того свѣта, лѣтъ 1000 назадъ похороненные и какимъ-то чудомъ попавшіе въ совершенно чуждую имъ среду, и не знають, что предпринять, куда направить свои шаги.
Толпа неслась быстрымъ потокомъ въ двухъ противоположныхъ направленіяхъ. Она, казалось, никогда не остановится, никогда не утомится. Ее не смущаетъ ни стукъ повозокъ, нагруженныхъ бренчащимъ, звенящимъ товаромъ, ни шлепанье лошадиныхъ копытъ по мокрой, грязной мостовой, ни шумъ дождя, барабанящаго по окнамъ и дождевымъ зонтикамъ, ни толчки особенно торопливыхъ прохожихъ; словомъ, весь этотъ адъ людей торговой улицы, въ самый разгаръ дневныхъ занятій, не мѣшаетъ ей думать и дѣлать разныя вычисленія и нестись, нестись безъ конца.
А наши бѣдные странники стоять, оглушенные всѣмъ этимъ грохотомъ, и печально взираютъ на суету людскую, въ которой они не принимаютъ никакого участія. Они чувствуютъ себя такими одинокими, заброшенными въ этой громадной толпѣ, что ихъ положеніе можно было бы сравнить только съ положеніемъ человѣка, смытаго бурей съ корабля: могучія волны перебрасывають его съ одного гребня на другой, онъ чуть не слѣпнетъ отъ сверкающей вокругъ него воды, а между тѣмъ ему нечѣмъ смочить свой пылающій языкъ, нѣтъ ни капли, чтобы утолить мучительную жажду.