— Ты хочешь сказать, что мне не стоит бесстыдно флиртовать?
Увидев, что тетушка Дора в ужасе всплеснула руками, Эллен рассмеялась. Она чмокнула мать в щеку и набросила на плечи позаимствованную у Ромэйн голубую шелковую шаль.
— Дорогие Ромэйн, мама и Грэндж! Мне совсем не интересен пустой флирт. Я обещаю вам вести себя благоразумно. Честно говоря, я думаю только о том, как бы не оплошать. — И внезапно задрожавшим голосом она спросила: — Как вы думаете, я справлюсь?
Ромэйн обняла девушку:
— Я ничуть не сомневаюсь в твоем успехе. Тебе нужно только улыбаться, и, уверяю тебя, толпы поклонников окажутся у твоих ног.
— Какая ужасная мысль! Кому хочется, чтобы земля под ногами кишела поклонниками?!
Ромэйн засмеялась и повела Эллен по коридору верхнего этажа.
— Думаю, ты поразишь всех прежде всего своей искренностью.
— Я постараюсь быть приятной для окружающих, — пообещала Эллен.
Пока девушки в сопровождении Грэндж спускались по лестнице, Эллен не переставала трещать без умолку. Джеймс уже заждался их внизу. Ромэйн почти не обращала внимания на болтовню Эллен. Она была уверена, что светские дамы, которые в равной степени наслаждаются как возможностью пофлиртовать, так и показать свои туалеты, без сомнения, обратят внимание на Эллен, но Ромэйн беспокоило, какого мнения о ее юной приятельнице останутся мужчины, слетевшиеся на праздник Свадебного Марта. Эллен была прелестна, но у нее не было ни титула, ни состояния, чтобы стать наградой победителю. Если большинство приглашенных Брэдли составляют его закадычные друзья, то Ромэйн не сомневалась, что ей без труда удастся уговорить кого-нибудь из них поухаживать за Эллен. Некоторые из них цепко держались за свой статус холостяка, не позволяя никому накинуть на себя семейную узду по крайней мере до тех пор, пока их не утомит светский круговорот, но Ромэйн надеялась, что всем придется по душе доброжелательность и остроумие Эллен.
— Джемми! — закричала Эллен, сбегая вниз по ступенькам. — Посмотри на нас! Ну разве мы не хорошенькие?!
Ромэйн было рассмеялась, но смех застрял у нее в горле, когда она взглянула вниз. В вестибюле стоял Джеймс, разодетый как лондонский денди. Через секунду Ромэйн сообразила, что на нем был тот самый костюм, который она придумала для него накануне отъезда из Струткоилла. Чтобы воплотить ее фантазию в жизнь, он даже заказал золотые пуговицы и нанковые брюки.
Джеймс протянул ей руку, и Ромэйн возложила свою на его безукоризненно белые перчатки. Он помог ей сделать последние несколько шагов по лестнице, и губы его все шире распускались в улыбке при виде ее искреннего восхищения.