— Не могу же я выглядеть оборванцем!
— Ну и ну! — прошептала Ромэйн, не находя других слов.
Как, должно быть, странно, что женщина, вышедшая замуж месяц назад, смотрит на своего мужа как трепетная возлюбленная, испытывающая первые пробуждения любви.
Любовь! Ромэйн задумалась над этим словом. Влюбиться в Джеймса было бы верхом безрассудства: он так ясно дал ей понять, что, несмотря на то, что он не прочь разделить с ней ложе, единственное, ради чего он готов пожертвовать почти всем в жизни, — это выполнение долга. Она ни в чем не может упрекать его: он предупредил ее об этом еще днем.
Слегка сжав ее пальцы, Джеймс прошептал:
— Ты можешь говорить сколько угодно, что я не изменился, но я-то видел, каким восхищением сияли твои глаза.
— Если ты хочешь, чтобы я была искренна с тобой, то должна тебе признаться, что никогда не ожидала, что ты сможешь так изысканно повязать галстук.
— Не пора ли отправиться в путь, миссис Маккиннон? — театрально обратился к ней Джеймс. — Полагаю, мы приедем достаточно поздно, чтобы не нарушить правил хорошего тона.
— Мы приедем более чем поздно, — вмешалась Грэндж. — Я уже стала подумывать, что моя подопечная охотнее бы провела этот вечер в объятиях мистера Маккиннона, чем на рауте мистера Монткрифа.
Ромэйн улыбнулась резкому выпаду Грэндж.
Сосредоточившись на проблемах Эллен, Ромэйн совершенно позабыла о своих собственных. А ведь сейчас ей придется встретиться со своими друзьями, которые, безусловно, проявят интерес к ее скоропалительному, странному браку с человеком, которого они никогда не видели.
Тэчер, одетый в элегантную алую ливрею, обошел вокруг кареты, чтобы открыть дверцу. Когда Грэндж величественно поднялась в карету, Эллен сделала слабый знак Ромэйн, чтобы та последовала за своей компаньонкой. Ромэйн поняла, что Эллен ни на секунду не хочет оставаться наедине со старухой.
Джеймс помог Ромэйн подняться на подножку и спросил:
— Должен ли я ожидать, что ты сегодня будешь кокетничать с Монткрифом?
— Перестань, Джеймс, — прошептала Ромэйн и, пригнув голову, шагнула в карету. Когда супруг опустился рядом с ней, девушка вздрогнула. Он повернул ее к себе так, что она не могла избежать его глаз, и требовательно спросил:
— Неужели до сих пор он единственный человек, которому ты готова беспрекословно подчиняться? Какую власть имеет над тобой этот проходимец?
— Ты не можешь ожидать, что я так быстро позабуду о своей любви к Брэдли.
— О той любви, которая была, или о той, которая осталась?
Будучи уверена, что Грэндж не пропустила ни единого слова из их разговора, Ромэйн тихо сказала: