Она обожглась взглядом об эту широкую, любимую и, всем своим видом выказывающую возмущение, спину Брайди не знала на кого злилась больше: на Таггарта Слоана или на саму себя. Хуже всего было то, что тело ее все еще горело от его ласк. Она не могла, не хотела честно признаться себе, что сожалела не о происшедшем, не о собственной слабости, бросившей ее в мужские объятия, но, скорее, о том, что все вдруг так резко, так нелепо оборвалось. Она боялась откровенно себе сказать, что всем своим существом желает продолжения его ласк, желает испытывать их на себе снова и снова.
Брайди расправила плечи. Больше этого не должно повториться. Таггарт слишком опасен. Она должна держаться от него подальше.
— Я… я… — начала, запинаясь девушка, обращаясь к спине Тага. — Я сожалею о том, что произошло. И думаю, будет лучше, мистер Слоан, если мы оба просто забудем…
Он обернулся.
— Кто такой Джонни?
— Ч-что? — растерялась она.
— Джонни. Вы назвали меня Джонни. Уже дважды.
— Простите. Я не…
Глаза Таггарта сузились.
— Вы только что сказали: «Не делай этого, Джонни». И еще раньше вы… Кто, черт возьми, это такой?!
Брайди сжала руки в кулаки, чувствуя, что вот-вот заплачет.
— Простите. Я не поняла. Я… Я… это не ваше дело.
В три огромных шага Таггарт очутился рядом с девушкой и с силой схватил ее за плечи.
— Кто он такой, черт бы его побрал?!
— Он умер, умер, — закричала Брайди. Из глаз ее хлынули слезы. Чувствуя, как больно впиваются ей в плечи пальцы Тага, она колотила его по груди. — Он умер! — плакала Брайди и ее гнев, унижение и беспомощность превращались мало-помалу в истерическую смесь горя и бессильной злости. — Я любила его, а он сделал мне больно, очень больно. Потом его не стало, а мне было в то время только шестнадцать лет. Он сломал мне жизнь!
Больше она была не в силах произнести ни слова. Слезы хлынули из ее глаз с новой силой, как и тогда летом, много лет назад, когда до нее дошли трагические известия.
Брайди обессиленно опустилась на колени. Присел рядом с ней и Таггарт и, обняв ее, крепко прижал к себе. Обжигая девушку своим горячим дыханием, он прошептал:
— Успокойтесь, не надо плакать. Мне очень жаль, что этот человек сделал вам больно, Брайди, что он разбил ваше сердце. Но это не должно…
— Нет, — задыхаясь произнесла она, слегка отстраняясь от него. — То есть, да, мне было тяжело, когда я узнала о его гибели. Но он причинил мне боль по-другому…
Ладонь Тага легла на затылок Брайди и снова привлекла ее лицо к его груди.
— Мне кажется, я вас понял.
И когда, спустя некоторое время, Брайди посмотрела на него, то, выдавалось, он был готов вот-вот улыбнуться.