Голова у Радмилы закружилась. И вместе с ней закружился благообразный лик официального представителя «ОптикЛайф» — господина Чижикова, который гипнотизировал ее своими блеклыми рыбьими глазами. Этому господину явно требовался червяк, и пожирнее.
— Я, полагаю, столь важное событие не грех отметить. — Виталий Викторович прищелкнул языком и заговорщицки подмигнул. — У меня в запасе есть отличное шампанское. Недавно привез из Франции.
«Шампанское мне пить нельзя. Я от него становлюсь дурной», — хотела было возразить Радмила, но вовремя опомнилась — нежелательно вооружать злокозненных Ипатовых стратегически важной информацией.
А если возразить нечего — придется соглашаться. И через мгновение уже держала в руках бокал с шипящим пенящимся шампанским, размышляя, как отнесется ближайший фикус к порции спиртного.
Но шампанское очутилось у нее внутри. Радмила не поняла даже как. Вот только что шипело в бокале, а потом ра-а-аз! — и уже приятно щекочет внутренности.
Она моргнула, прислушиваясь к себе. Взорвавшаяся восторгом душа алчно требовала еще одного бокала. И после него мир заискрил перед очами. Радмила распахнула их как можно шире, рассматривая преобразившийся свет заново.
А Ипатов-старший в принципе очень даже неплохой мужчина, особенно когда держит за руку и заглядывает в глаза, едва не прижимаясь к ней своим длинным носом.
И господин Чижиков совсем не плох. Вернее, плох, да не совсем. Интересно, у него есть чешуя? Мелкая или крупная? А жабры как он скрывает?
А вот Ипатов-младший как был гадким, так и остался. Не смеялся, не шутил, не говорил комплиментов ее аквамариновым глазам. Только улыбался противненько, да и то, когда подносил к губам бокал с шампанским, пряча эту гадостную улыбочку, которую хотелось стереть с его смуглого лица наждаком. Боже мой, неужели этот самый человек ей показывал звезды?
Через некоторое время ей настоятельно потребовался разговор по душам. Радмила уселась в кресло, высоко закинула ногу на ногу и приготовилась говорить. Обо всем. И обо всех.
Однако в этот момент Ипатов-младший решительно поднялся и, больно ухватив за локоть, поволок к выходу. Виталий Викторович рванул было следом, умоляя остаться (причем не Феликса, а увлекаемую им Радмилу), ему вторил раскрасневшийся господин Чижиков, но Феликс не обратил внимания на попытки их задержать. Втолкнул в лифт и помахал ручкой подбежавшему папочке. Папочка погрозил кулаком. Дверцы захлопнулись.
Радмиле стало ужасно обидно. Она ведь подвиг совершила, а ее всего лишили, даже таких маленьких невинных радостей, как три или четыре (?) бокала шампанского. Какой Ипатов-младший все же мерзавец!