Невидимая рука схватила ее за горло, и доступ воздуха прекратился.
— Зачем? — просипела она, не отрывая глаз от камня.
— Затем.
— А подробнее?
— Затем. Затем. Затем.
— Убедил.
* * *
«Сказка продолжается. Лягушонка в коробчонке марки „Мерседес“ прибыла на пир (читай — презентацию). — Радмила бросила взгляд на свои оголенные руки. — Интересно, а как я буду в рукава кости бросать и вино наливать? Рукавов-то у меня нет».
Она тихонько рассмеялась. Феликс покосился на ее смеющийся рот, и губы у него дрогнули. Он слегка сжал руку. А после смазал ее помаду. Поцелуем.
— Никакой совести, — пробормотала Радмила, заново подкрашиваясь.
— Никакой, — согласился Феликс.
Двери ресторана, в котором должна была состояться презентация, были распахнуты.
— Папочка уже тут. — Феликс заметил припаркованный отцовский вишневый «Мерседес». — Он никогда не опаздывает.
И Ипатов-старший был первым, кто им встретился, едва они переступили порог и вручили приглашения мрачному типу на входе, которого можно было легко перепутать со шкафом.
Виталий Викторович будто ждал их. Правда, не один. Рука его покоилась на неправдоподобно осиной талии незнакомой рыжеволосой нимфы, затянутой в сапфировый атлас, с распущенными волосами и распутными кобальтовыми глазами. От вида этой нимфы захватывало дух.
Радмила дернулась и окаменела, не решаясь поверить в столь фантастическую красоту женщины. Таким место лишь в японских мультфильмах. Они не имеют права находиться в реальной жизни, так как ее искажают.
— Радмилочка, — Виталий Викторович блеснул улыбкой и немедленно с чувством приложился к ее задрожавшей руке. — Я же говорил, что мы с вами еще встретимся. Очень рад этой встрече.
— Я тоже, — промямлила она, таращась на черную фрачную бабочку на белоснежной рубашке Ипатова-старшего.
Кобальтовые глаза рыжей были устремлены на Феликса. Ипатов-младший тоже глаз не отводил. Воздух уплотнился и грозил стать углекислотой.
Виталий Викторович продолжал говорить, делая вид, что не замечает смертельной опасности удушья.
— Сегодняшний вечер, Радмилочка, это вечер ваших глаз. Вы ничего не заметили?
Она, кроме распутной рыжей стервы, ничего не замечала.
— Смотрите. — Ипатов-старший повел рукой.
Радмила проследила за ней и ахнула. Обитые золотистыми китайскими гобеленами стены ресторана были украшены рекламными плакатами. И на каждом — ее глаза. Они смотрели со всех сторон. Прекрасные, чарующие и как будто не имеющие к Радмиле Тумановой никакого отношения.
Радмила покачала головой:
— Мир смотрит в твои глаза. А я смотрю в свои собственные.
— Этим не каждый может похвастаться, — усмехнулся Виталий Викторович.