Сто шесть ступенек в никуда (Вайн) - страница 144

— Бедная девочка, — сказала она мне. — Я не должна была этого допустить. Только представь, что она чувствовала, когда обнаружила, что Тетушка умерла. Не следовало оставлять ее одну.

Козетте было бесполезно объяснять, что, во-первых, Тетушка была не одна, а во-вторых, она так обожала телевизор, что смотрела его до полного изнеможения. Я сказала, что последний год, когда у Тетушки был телевизор, вероятно, стал лучшим в ее жизни, но мои слова лишь подлили масла в огонь — Козетта возразила, что нужно было купить телевизор пятью годами раньше.

Потом вошел Марк и стал уговаривать Козетту пойти спать, поскольку до утра больше нет никаких дел. Она должна лечь и попытаться заснуть, а рано утром он вернется. Козетта повернулась к нему и с искренностью невинной маленькой девочки сказала:

— Но ты же не собираешься уходить? Я почему-то надеялась, что ты останешься.

Именно тогда я обратила внимание, как молодо она выглядит, несмотря на потрясение и горе, оставившие на щеках следы слез. То есть гораздо моложе, чем год назад. И вспомнила, что она говорила о любви к Марку, о своем состоянии, о том, что любовь ее убьет, и подумала: может, и убьет, но пока любовь преобразила Козетту, убрав морщинки и тени, заставив сиять глаза и светиться лицо, и — не знаю, как — вернула искорку юности.

— Конечно, останусь, если ты хочешь, — ответил Марк.

Эти слова острой болью отозвались в моей душе. Мне показалось, что он собирается остаться с ней, в ее комнате, в ее постели, и я этого не хотела и боялась. Мне представлялось необходимым подняться вместе с ними по лестнице до двери Козетты, понаблюдать за ними. Кто-то мне сказал — наверное, Мими, — что Белл уже давно ушла в свою комнату. Даже она, как заметил Мервин, не будет смотреть телевизор рядом с мертвым телом Тетушки. Меня задела несправедливость его слов, поскольку его самого никак нельзя было назвать ярким примером альтруизма для обитателей дома.

Козетта взяла Марка за руку и повела наверх. Но не как пожилая женщина, а скорее, как юная девушка, пережившая сильное потрясение. Меня поразило, что Марк даже не знал, какая из дверей ведет в ее спальню. Козетта открыла дверь, остановилась на пороге и вдруг произнесла:

— Меня не покидает дурацкое чувство, что мы не должны оставлять ее одну — там, внизу.

— Это глупо, — мягко возразил Марк.

— Прости, я такая дура. И не волнуйся за меня — я засну. Мне очень стыдно, но я буду крепко спать.

Она отстранилась и шагнула через порог, все еще не отпуская его руки. На мгновение их пальцы сплелись еще крепче, потом одновременно разжались. Я поняла, что все будет в порядке. Марк повернулся ко мне: