— Пацаны передали, ты забавный… Иван Алексеевич, кажется? Нагловато себя держишь. Может, надеешься на кого?
— Ни на кого не надеюсь. Но ведь был уговор: девушка против денег.
— Так ставишь вопрос? Ну-ка, сходи, принеси пивка.
— Сам сходишь.
Щука не обиделся, важно кивнул, показывая, что завязал узелок на память. В эту минуту в кафе вошли Вован с Сереней и с ними кто-то третий, такой же неотличимый ото всех московских бычар. Щука щелкнул пальцами над ухом, и то ли Вован, то ли Сереня опрометью бросился к стойке бара и моментально подал начальству кружку пива и тарелку с креветками. Со мной учтиво поздоровался:
— А-а, дядя Ваня! Живой еще?
Троица опустилась за столик неподалеку и задымила.
— Так какой у тебя разговор? — Щука отхлебнул пива, аккуратно подув на пену. Помнится, так делали бывалые питухи у ларьков в проклятые советские времена. Знакомый до отчаяния жест. — Или понтуешь? Или у тебя завязка есть?
Про завязку я не понял.
— Хочу выкупить Ольгу недельки на две. Сколько будет стоить?
— Вот за этим и звал?
— Не только, — я постарался напустить на себя загадочности. — Мне нужна пушка. Можешь достать?
— Чего?
— Пушка, пистолет. Не понимаешь?
— Тебе нужен пистолет?
— А что такого, — я многозначительно огляделся.
— Зачем, Иван Алексеевич? Зачем тебе пистолет?
— Наверное, это мое личное дело, верно?
Я видел, что аспирант Щука с трудом удерживается от смеха.
— Ты кем работал, до того как на тачку сел? — поинтересовался он, ловко расчленив креветку.
— В институте.
— По специальности кто?
— Какое это имеет значение?
Аспирант не ответил. Налущив несколько креветок, он начал метать в рот одну за другой, с хрустом разгрызал, проглатывал и каждую запивал добрым глотком пива. Зрелище впечатляющее. Насытясь, сунул в рот сигарету, пальцы отер прямо о скатерть. Уставил на меня умные глаза с застывшими белыми слезинками.
— Любопытно, как у вас, у совков, шарики крутятся. Вроде ничего, кроме помойного корыта, не видели, а тоже тянетесь к свету. Телку ему давай на две недели, пушку давай! Опомнись, Ваня. На хрена тебе? Олька тебя за сутки до усрачки отполирует, а потом застрелит из твоей же пушки. Не по плечу замахиваешься. Твой поезд, как вы раньше пели, давно на запасном пути. А ты, видишь, и не почуял.
— Позволь решить мне самому.
— Что ж, решай. Имеешь право. Но сперва гони должок.
— Приведи девушку, получишь деньги.
Он осердился по-настоящему: белые слезинки спрыгнули под веки, в глазах полыхнуло безумие. Но я выдержал его взгляд. Это всего лишь дрессированный пес, по недосмотру хозяина сорвавшийся с цепи. Его клыки и рычание меня мало беспокоили. Видали мы и пострашнее зверей. Включишь вечером телевизор, поглядишь на членов правительства — действительно мороз по коже.