На чернобрового юриста вопросы подействовали удручающе.
— Иван Алексеевич, извините за прямоту, вы прямо как с луны свалились. Что это вам мерещится? Банда, грязь! Очнитесь, поглядите вокруг… И потом, разве это я устроил побоище в «Куколке»? Или это я гоняюсь по городу за молоденькими красавицами? Ая-яй, уж если кому и должно быть стыдно, так это вам. Разве не так?
На это нечего было возразить.
— Голубчик мой, — продолжал он победительным тоном, — за все в этой жизни приходится платить. Не нами заведено.
— Но вы же знаете, у меня не может быть двухсот тысяч. Проживи я еще две жизни, их все равно не будет.
— Смотря как жить, — лукаво усмехнулся Михась Германович. Однако вопрос не в этом. Как юрист, могу сообщить: отсутствие денег никак не может служить оправданием для невыплаты долга. Это же очевидно. Кстати, я всего лишь посредник, промежуточное звено. Но в моих полномочиях и даже моей обязанностью является предуведомить вас, что задержка с выплатой повлечет за собой самые неприятные последствия.
— Какие же?
Михась Германович закатил черные блюдца под лоб, тяжко вздохнул. Похоже, ему горько было даже думать о том, что меня ждет.
— Ваш Гарий Хасимович — это, вероятно, Шалва? По кличке Тромбон?
Михась Германович окатил меня жгучим взглядом (именно окатил, словно снял мерку для похоронного костюма), заметил с некоторым раздражением:
— Вы все время отвлекаетесь, Иван Алексеевич. Ужасное свойство бывших интеллигентов: их так и тянет на философию. Я в принципе не прочь пофилософствовать, но сперва давайте закроем нашу маленькую финансовую проблему. Говорите, двухсот тысяч у вас нет? Ничего. Могу предложить щадящие условия, выплату долга по частям. Сразу выплачиваете двадцать пять тысяч, остальное — вразбивку на месяц. Но, естественно, уже с процентами. Скажем, десять процентов на каждый просроченный день вас устроит? Это по-божески, уверяю вас. Предлагаю на свою ответственность, потому что вы мне симпатичны. Возможно, Гарий Хасимович не согласится с такими поблажками, но попытаюсь его убедить.
Что-то щелкнуло в моих размягченных мозгах, и я сморозил такую глупость, за которую по сей день стыдно:
— А если я прямо от вас пойду к прокурору?
Надо отдать должное выдержке кудрявого юриста: он не улыбнулся.
— К прокурору вы, разумеется, не пойдете, не такой уж вы глупец, какого изображаете. Скорее всего помчитесь в больницу к своему воинственному шурину. Но я бы и этого не советовал.
— Почему?
— Вы и так его подставили, зачем усугублять. Еще неизвестно, выживет ли он. Пора бы угомониться, Иван Алексеевич. Вам ли брыкаться. Лучше сосредоточьтесь на главном, мой вам совет. Продайте что-нибудь — машину, дачу. Обратитесь к друзьям, к родственникам. По-христиански обязаны подмогнуть.