Она едва поспевала рядом, а я почти бежал. Интересно — куда?
— Иван, помнишь, что обещал про Витю?
— Вечером позвоню… Лялька! — Я тормознул, и она наткнулась на меня теплым, родным тельцем. Ах, беда какая!
— Твой Арнольд замечательный человек. Если я что-то плохое про него говорил, забудь, пожалуйста.
— Да?
— Что он попросит, сделай, не спорь. Это очень важно.
— Ваня, у тебя что-то случилось? Что-то ужасное?!
— Ерунда. Временные накладки… — я не рискнул поцеловать ее в губы, чмокнул возле уха, как сестру. Она и была мне давно сестрой, а возможно, дочерью.
Весь оставшийся день разыскивал Оленьку. Дома ее не оказалось, хотя мы условились, что она никуда не уйдет, приготовит обед. В квартире не было никаких следов набега. Оленька успела помыть полы в коридоре, на кухне и в ванной, сняла постельное белье, сложила в бельевой бак. Вроде затевала постирушку. Но что-то ее выманило, выгнало из дома.
Два раза, днем и ближе к ночи, я звонил к ней домой, но и там она не появилась. Зато побеседовал с ее родителями. Они оба в разных выражениях высказали недоумение: каким надо быть циничным мужчиной, чтобы так, как я, относиться к доверившейся тебе молодой девушке? Галина Павловна застенчиво поинтересовалась, не было ли у меня в роду людей с психическими отклонениями, я ответил, что точно не знаю. Валентин Гаратович спросил, не могу ли я подскочить для приватного разговора. Я напомнил, что недавно у нас уже был приватный разговор, который ни к чему не привел.
После этого писатель в назидательно-обиженном тоне прочитал мне лекцию о нравственных обязанностях родителей, у которых есть дети, отчего я совсем увял и позволил себе перебить его на полуслове:
— Я все понимаю, Валентин Гаратович, но сейчас главное — найти Оленьку. Где она может быть? У нее есть близкие подруги?
Писатель сказал:
— Конечно, у нее есть подруги. Вернее, были. Не хочу упрекать, Иван Алексеевич, но после знакомства с вами буквально за последние дни Олюшка изменилась неузнаваемо. Мы с матерью чрезвычайно обеспокоены. Девочка дичится, хитрит, и эти таинственные исчезновения. Прежде такого за ней не водилось.
Ну как с ним говорить?
По моим наблюдениям, многие бывшие интеллигенты, дабы окончательно не свихнуться, погрузились в какой-то, одним им ведомый, воображаемый мир, куда посторонним не было ходу. Похоже, Олины матушка и батюшка жили на луне, хотя и спускались иногда на землю, чтобы немного поторговать.
Остальную часть дня я бродил по квартире, пытался читать, сидел на кухне перед графинчиком с коньяком, но не пил. Сознавал, что в любой момент может понадобиться ясная голова. Чутко реагировал на каждый шорох в квартире, на звуки, доносящиеся извне. Хлопанье дверей на лестничной клетке бросало в жар.