— И?
— Да чо «и»! — сердито махнул рукой Кирила Кирилыч. — Получается, она с ребеночком внутре все эти тридцать лет пролежала! Откуда ж нам знать, что могло получиться?
Антон стиснул зубы. Почему-то в голову сразу полезли фильмы ужасов, в которых зубастые и когтистые младенцы раздирали в клочья лоно матери и бросались на разбегающихся врачей.
— Погодите, — сказал он, — но ребенок-то растет, ее тошнит… этот, как его, токсикоз появился… Может, все правильно идет?
— Может, и правильно, — согласился Фрэнсис. — Но что мы будем делать, если пойдет неправильно? Нужно быть готовыми ко всему.
— Черт… Хоть бы книжку какую-нибудь найти. У мамы был «Справочник практического врача», наверное, и по родам какие-то руководства бывают. Эх, а я ведь думал по книжным и по библиотекам в Академе пошариться перед уходом… Из головы вылетело совсем!
Антон в сердцах даже шлепнул себя ладонью по макушке.
— Теперь уже поздно. По снегу вы до ближайшей библиотеки нескоро дочапаете, да и есть ли она, откуда нам знать, — заключил Кирила Кирилыч. — Стало быть, живем как жили, а девке — присмотр и внимание. Обижать вздумаете — пришибу.
— Да кто ее обижать станет, что вы глупости говорите, Кирила Кирилыч… — вздохнул Антон.
— Тихо, — вдруг насторожился камерунец и прислушался.
— Чего? — шепотом спросил лесник, тоже приложив руку к мохнатому уху.
— В лесу крикнул кто-то. Вроде матом.
— Так, — сразу же посуровел Кирила Кирилыч. — Все в дом!
Раз почва оказалась подходящей для семени, и оно пустило корешки вниз, оно может безбоязненно выпускать свои ростки вверх. Для чего же человек так прочно укоренился на земле, как не для того, чтоб настолько же подняться вверх, к небесам?
Генри Дэвид Торо «Уолден, или Жизнь в лесу»
Их было четверо. Тепло одеты, дорогое охотничье снаряжение, кем-то заботливо сохраненное, у троих — ружья, у четвертого — «Сайга». К домику они подошли не торопясь, остановились метрах в трех от погребенного под снегом мотоцикла, сняли широкие пластиковые лыжи, после чего один крикнул:
— Кирилыч!
Фрэнсис, Антон и лесник наблюдали за незваными гостями через маленькое оконце справа от двери.
— Кто это? — спросил камерунец.
Кирила Кирилыч сердито сплюнул на пол, чего обычно себе не позволял, и ответил:
— Коз-зел один. Платон. Уголовник, браконьер… сволочь, короче.
— Что ему надо?
— А вот сейчас и спрошу, раз зовет. Сидите тихо, как будто нету вас.
Лесник оттолкнул Фрэнсиса и, широко распахнув дверь, вышел на крыльцо.
— Здорово, Кирилыч! — приветливо сказал «козел».
Антон всмотрелся в его лицо под пушистой меховой шапкой. Человек как человек, лет сорок пять, довольно приятная внешность.