— Джунгары, — пояснил Борис.
Мещерин невольно опустил ладонь на рукоять сабли, пробежал взором по цепочке следов, которые тянулись за холмы.
— Разбойники?
Борис слегка кивнул в подтверждение его догадки.
— Не они убивали? — опять спросил Мещерин, подразумевая ночные события.
— Я ночевал возле них, — поняв его вопрос, произнес Борис. Затем продолжил. — Я бы предупредил, узнай они о твоём отряде.
— Если бы они напали, то на всех сразу, — голос атамана выдал озабоченность, которую он хотел скрыть.
Атаману и Мещерину показалось, Борис говорил меньше, чем знал. Но расспрашивать они не стали, понимая, что это бесполезно. Чтобы избежать случайного столкновения с джунгарами, узнавать об их намерениях, Борис предложил двигаться за ними, по их следам. Атаман поддержал его. Разбойники, казалось, тоже обходили предгорья, и Мещерин согласился, признавая, что такое решение будет самым правильным.
Следы вскоре привели их на гребень холма, за которым они увидели разграбленное казахское стойбище. Малочисленный отряд стороной объехал сожжённые юрты, трупы людей и верблюдов. Петька и казачок держались близ Мещерина, атамана и Бориса, ни на шаг не отставали. Другие стрельцы вели себя раскованнее и смелее. Без приказа Мещерина все на всякий случай проверили ружья, каждый убедился, что его пищаль заряжена.
Под вечер спешились. Ведя лошадей за поводья, один за другим поднялись на узкое плато невысокой горки, где было удобнее отражать возможное нападение. Устроились на открытом месте. Шатер на этот раз не ставили, и Мещерин лёг на нем, разостланном поверх жёсткой сухой травы. Прищуренными глазами он долго смотрел в разведённый в вырытой ямке огонь, хотел забыться на время пляски языков пламени. Подьячий гусиным пером мелко и тщательно делал записи в толстый свиток, раскрытую часть которого прижимал ладонью к дощечке на коленях. Двое стрельцов на часах неотрывно вглядывались в темноту, на подозрительные звуки вскидывали ружья.
Петька разомлел от тепла.
— И куда мы едем? — лениво спросил он в костер. — Уже горы пошли…
Кроме атамана и подьячего, остальные у костра посмотрели на Мещерина. Тот вроде как не слышал вопроса.
— Другим путем возвращаемся, — оторвался от своих записей подьячий. И разъяснил Петьке подробнее, как учитель прилежному ученику. — К эмиру бухарскому Волгой плыли, через Астрахань, потом степями шли. А возвращаемся Сибирью.
— А-а, понятно… — лениво согласился Петька, которому было все равно.
За полукруглым выступом плато сорвались и с частым стуком покатились по уклону камешки. В другой стороне раздался выстрел, затем послышался дробный стук подкованных копыт, который затих в удалении. Все потянулись к оружию, нестройно поднялись. Ждать пришлось недолго — из темноты, словно призрак, появился Борис с ружьем в руке. Никто его не расспрашивал, точно каждый уже решил для себя: будь что будет. Стали устраиваться на свои места. Присел у костра и Борис. Все молчали, не возражали. Только он и атаман, казалось, едва легли, сразу же погрузились в глубокий сон. Остальные засыпали и спали нервно, беспокойно; но этой ночью на жизнь часовых никто не покушался.