Франческа взяла Джорджиану с собой в Гайд-парк, где они гуляли под вязами и вдоль канала. Джорджиана все время щебетала, зачарованная той частью Лондона, в которой прежде никогда не бывала и Франческа чувствовала, что буквально вся пропитывается счастьем, счастливой делали ее улыбки племянницы и солнечная погода. Джорджиана унаследовала веселый, дружелюбный нрав матери, и общение с ней доставляло Франческе ни с чем не сравнимую радость. Всего за шесть месяцев Джорджиана превратилась из ребенка в юную леди с прекрасно развитым чувством юмора и острой наблюдательностью. Впрочем, у нее все еще оставалась детская привычка задавать неудобные вопросы.
— Тот джентльмен, что приезжал с вами, он ваш жених? — вдруг спросила Джорджиана.
Франческа споткнулась и чуть не упала.
— О Боже, — с неловким смешком сказала она, — с чего ты вдруг о нем заговорила?
Джорджиана посмотрела на нее своими ясными невинными глазами.
— Потому что ты не замужем, тетя. А он называл тебя «дорогая».
— Взрослые могут называть так друг друга и при этом не быть женихом и невестой.
— Знаю, но он тебя обнимал.
Франческе потребовалась пара секунд, чтобы справиться с собой. Здесь, в парке, вдалеке от Эдварда, в обществе обожаемой племянницы, ей будет легко держать себя в руках. Очевидно, думая так, она заблуждалась. Слова Джорджианы заставили ее вспомнить последний разговор с Эдвардом в мельчайших подробностях и, что еще хуже, все то, что сказал сегодня утром Олконбери. Она на секунду закрыла глаза и представила, как Эдвард обнимает ее, так явственно, что едва ли не ощутила тепло и приятную тяжесть его руки на плече. Эдвард был рядом с ней в самый трудный, в самый тяжелый момент, когда Джорджиана заявила, что не поедет с ней. Тогда он подставил ей плечо и дал ей выплакаться, а потом привез к себе домой, где они любили друг друга и где он сказал, что она — своя в его доме и в его жизни. Но он не любил ее, по крайней мере не любил настолько, чтобы сказать об этом вслух, даже когда она потребовала объяснить, почему он наводил о ней справки. Конечно же, если бы он ее любил, то сказал бы об этом…
— Он был добр ко мне, — сказала Франческа, отвечая на вопрос Джорджианы. — Это не значит, что он хочет на мне жениться.
Джорджиана склонила голову набок.
— Правда? Выглядел он так, словно очень из-за тебя переживает.
— Это не означает, что он хочет на мне жениться, Джорджиана, — повторила Франческа, тоном давая понять, что тема закрыта.
— Ладно. — Девочка немного помолчала, а потом вдруг спросила: — А ты хочешь, чтобы он на тебе женился?