— О чем ты? О да, я получил твою записку насчет отца. — Чарли вновь с усилием приоткрыл опухшие веки. — Полагаю, я уже опоздал с выражением моего почтения родителю.
— Да, ты опоздал, — сухо заметил Эдвард. — На несколько суток.
— Так я и думал. Ну, старику на том свете сейчас покойнее, чем было бы, случись ему перед смертью пообщаться со мной.
— Я так не думаю, — возразил Эдвард. — Он отчаянно хотел с тобой встретиться перед тем, как отдал Богу душу.
На мгновение лицо Чарлза стало похоже на маску, и уже далеко не в первый раз Эдвард задался вопросом о том, что не поделили старший брат и отец.
Но Чарли лишь пожал плечами, и мышцы лица расслабились. Он подоткнул еще одну подушку под спину и немного приподнялся.
— Тогда, полагаю, мне следует ждать визита призрака покойного родителя. Боюсь, этот призрак станет преследовать меня до конца дней, и все из-за того, что я лишил отца удовольствия прочесть мне напоследок очередную нотацию.
— Тебе бы это не помешало, — сказал Джерард. — Нам пришлось солгать ему и сказать, что ты уже в пути.
— Никто не просил вас лгать ради меня. — Чарли бросил на брата пренебрежительный взгляд. — Еще один грех на мою душу — я разочаровал Дарема на смертном одре. Впрочем, у меня их столько, что одним грехом больше, одним — меньше. Все едино.
Джерард не верил своим ушам.
— У тебя не осталось ни капли любви к отцу?
— Как видишь, — скривив рот, ответил Чарли. — Но он мертв и предан земле, и моя любовь или мое прощение ему уже давно безразличны. Так зачем вам сейчас понадобилось поднимать меня, больного, с кровати?
— Мне ты больным не кажешься, — пробормотал Джерард.
— Прекрати! — резко сказал Эдвард.
Глаза у Чарли блестели, как бывает при лихорадке, и когда лакей принес чай, Чарли стал с жадностью его пить. Странно, подумал Эдвард. Впрочем, если в чайник был налит бренди, а не чай, это бы все объяснило. Эдвард встал и проверил, плотно ли лакей закрыл за собой дверь.
— Чарли, я бы с удовольствием оставил тебя в покое, однако сейчас у тебя нет времени болеть. Мы — все трое — стоим перед лицом очень серьезной проблемы, и время, как и то, насколько деликатно мы будем действовать и сумеем ли держать язык за зубами, решает все.
Чарли откинулся на подушки. Вид у него был усталый.
— В чем проблема? Я уверен, что не смогу ничем помочь в ее разрешении.
— Оказывается, отец кое-что от нас скрыл, — с мрачной серьезностью сообщил Эдвард, игнорируя попытку Чарли, как всегда, снять с себя всякую ответственность. — Тайный брак около шестидесяти лет назад. Пожив недолго вместе, наш отец и та женщина решили, что брак был ошибкой, и они разбежались.