— Вот поэтому я против ваших самовольных подмен! — зудела она в коридоре. — Меняетесь, а я отдувайся…
— Вот же, б…! — выругалась она, едва войдя в клизменную. — Сказала же ей вчера — напиши вместо «вода» «перекись»! На канистре резьба сорвалась, пришлось в первую попавшуюся перелить.
— Там перекись? — еле слышно выдохнула Лена, указывая рукой на канистру, содержимым которой разбавляла отвар ромашки.
— Шестипроцентный раствор! — подтвердила старшая сестра. — Видишь, буква «д» почти стертая? Это я начала стирать, но меня Семен Самуилович отвлек… Ну Латухина, ну коза-дереза! А ты не стой столбом, давай замачивай свою резину…
— Я сейчас, — пообещала Лена и, холодея от ужаса, рванула бегом в ординаторскую.
Через полчаса Емховского перевели на девятый этаж в отделение неотложной хирургической гастроэнтерологии с диагнозом химического ожога слизистой кишечника.
— Вот выпишусь — и всех вас засужу! — пообещал на прощанье Емховский.
Как-то сразу верилось, что обещание это не из пустопорожних. До судебного разбирательства, которое, если вдуматься, могло угрожать только медсестре, перепутавшей жидкости, отделению досталось от институтской администрации. Заведующий получил выговор за недостаточный контроль, старшая сестра стала обычной сестрой и тут же уволилась, потому что тяжело и неприятно работать с теми, кто еще вчера был у тебя в подчинении, Лену уволили по инициативе администрации с соответствующей записью в трудовой книжке. Алле удалось избежать наказания. Придя в тот злополучный день на работу и узнав печальную новость, она тут же, сославшись на плохое самочувствие, отправилась в районную поликлинику, где открыла больничный лист и оказалась как бы вообще ни при чем. Ну как пиявочных дел мастер Дуремар из фильма «Приключения Буратино», который пел: «А я тут не при чем, а я тут ни при чем, совсем я ни при чем…».
После случившегося Алла и Лена дружить перестали. Дружба — тонкая материя, не любящая и часто не переносящая потрясений.
Этот случай вызвал бурную дискуссию в отделе кадров. Раиса Андреевна с Татьяной Владимировной считали главной виновницей медсестру, поставившую клизму с перекисью, а Женя обвиняла в случившемся старшую сестру, которая не поменяла надпись на канистре и не проконтролировала, сделала ли это медсестра процедурного кабинета Латухина.
— На непосредственного исполнителя можно всех собак разом повесить! — горячилась она. — Но ведь нет же такой практики, чтобы перед заправкой клизмы пробовать на вкус содержимое канистры! Или есть?
— Такой практики нет, но непосредственный исполнитель всегда виноватее всех виноватых, — вмешалась в спор вошедшая Инесса Карповна.