Габриель вполглаза поглядывал на этих парней — их присутствие вызывало у него раздражение из-за их непредсказуемости. Он заметил, как через зал попытался проскользнуть худощавый, невысокий молодой человек. Кремовая майка в обтяжку, светлые джинсы: манерный, хорошенький гомосексуалист. Когда он проходил мимо пьяных, один из них восхищенно присвистнул, как это делают при виде красивой женщины, а другой засмеялся и начал изображать семенящую бабью походку, как у Джона Хамфриза.[116]
— Не пошли бы вы, — произнес молодой человек, не замедляя шага.
И они вроде бы как собирались засмеяться, — во всяком случае, семенящий парень почти засмеялся, но его приятеля понесло совсем в другом направлении.
— Что ты сказал?
— Я сказал, не пошли бы вы. Ты что, глухой, тупой или просто придурок?
— А ну, иди-ка сюда, сучка! — громко закричал, ни с того ни сего воспылав необузданным гневом, пьяный парень и двинулся на юного гея, которому, конечно, следовало идти своим путем, не оборачиваясь назад, однако он остановился и обернулся.
— Господи, — произнес Габриель.
Пьяные надвигались на юношу, и Габриель, не размышляя ни секунды, встал и двинулся им наперерез. Элли побежала за ним. Габриелю удалось вклиниться между пьяными парнями и молодым человеком, которого теперь уже била дрожь. Габриель улыбнулся:
— Пускай идет своей дорогой, правда ведь, парни?
Оба скандалиста остановились.
— А тебе какое дело?
— Да никакого. Просто неохота видеть, как двое бьют одного. У меня был хороший день, и мне совсем не хочется, чтобы кому-то надавали тумаков, а кого-то забрали в участок. — Говоря это, Габриель все время улыбался и едва заметно пожимал плечами.
Повисла пауза, после которой задиристый расхохотался. Его товарищ тоже засмеялся, мгновенно перейдя от агрессии к дружелюбию, как это бывает только у подвыпивших людей.
— Это уж точно. Удачного тебе вечера, детка, — произнес он, обращаясь к гею, стоявшему рядом с Элли. — И тебе, приятель, — кивнул он Габриелю.
И они пошли к выходу, явно направляясь в ближайший винный магазин. Габриель повернулся к Элли и улыбнулся.
— Паршивые гомофобы, — проговорил, все еще немного дрожа, спасенный, который теперь казался даже моложе, чем прежде.
Габриель пожал плечами и улыбнулся:
— На вашем месте я бы обходил таких подальше.
— Я не боюсь, — возразил паренек, хотя голос свидетельствовал об обратном.
Элли поцеловала Габриеля в щеку, взяла его под руку и повлекла за собой в кафе.
— Мой герой, — шепнула она ему, стараясь сохранить шутливый тон.
Были времена, когда Габриель умел совершать правильные поступки, но, оглядываясь теперь назад, понимал, что к концу жизни разучился.