- Куда мне, инвалиду уголовно-розыскного фронта, за такой шустрой барышней угнаться! Но к делу, товарищ. Я сегодня смотрел сводки происшествий по городу за июль - ну, насчет того взрыва. Поверишь ли: ни строчки нет! Ладно, думаю, это они могли как-то задним числом подчистить, значит, надо желтую прессу проверить. Не будут же они все тиражи изымать! И снова ни строчки. Тогда я крепко поскреб в затылке и наскреб такую мысль: сразу после взрыва ведь неизвестно было, кого там бабахнули, значит, на место происшествия должны были вызвать уголовку или рубоповцев. К нам вызов точно не поступал, я проверил. Стало быть, остается РУБОП и район. РУБОП я напоследок оставил - там пришлось бы кланяться, и они меня потом до конца жизни эксплуатировали бы за эту маленькую любезность. Пошел я в район. Там говорят: "Да, было дело, вызывали нас в июле на взрыв. Только сразу же и развернули - "смежники" первыми подоспели, сами, сказали, разберемся. А если вам подробности нужны, обратитесь к сотруднику такому-то, он тогда дежурил. Только у него сегодня выходной, вы завтра приходите". Ну, выпросил я у них домашний телефон этого парня и напросился в гости. Он здесь неподалеку живет, напротив метро. И знаешь, что выяснилось? Мусин-то не на своей машине подорвался - на чужих "Жигулях". Так чего же, тогда, спрашивается, "смежники" на взрыв слетелись, да еще так прытко, что обскакали местных оперов? Откуда они знали, что жертва взрыва - известный предприниматель, если этого предпринимателя уже лет десять никто, иначе как в иномарках, не видел? Чуешь, чем пахнет, Витек?
- Неприятностями для нас пахнет, - мрачно отозвался Витек. - Крупными.
- Это ты точно подметил. Но я тебе еще один сюрприз преподнесу. Как ты думаешь, где имел место пресловутый взрыв? Не догадываешься? В двухстах метрах от особнячка наших с тобой дорогих рекламистов. Как полагаешь, этот херр Соловьефф просто забыл упомянуть о такой мелкой детальке?
Часть вторая
9
Звонок Эдика Вязникова вызвал в душе Надежды столь сложное чувство, что она не сразу сумела его определить. Точнее, даже не чувство, а мешанину чувств, весьма острых и противоречивых. Последний раз они виделись пять лет назад на свадьбе Эдика. И с тех пор он ни разу не соизволил не то что объявиться - даже позвонить, справиться о делах или хотя бы просто поздравить с праздником или, скажем, днем рождения.
А ведь когда-то они были практически неразлучны, и свадьба самой Надежды никаких возмущений в их отношения не внесла. Ну, почти не внесла. На короткое время в поведении Эдика все же появилась некая искусственность, что при его несравненном комедиантском даровании выглядело едва ли не запоздалым признанием в любви. Надя тогда даже испытала нечто вроде раскаяния, даром что замужество отчасти было заслоном, сознательно выставленным ею на пути собственной набирающей силу влюбленности.