Но это не единственная причина, по которой он должен оставить ее в покое. Ведь когда он прорвется сквозь ее защиту и вынудит открыть кровоточащую рану, то откроет и свои раны тоже. Ее боль отзывалась в нем такой же болью, какими бы разными ни были причины. Она не единственная, чье сердце обнажено и кровоточит. Если они займутся любовью, оба такие незащищенные, то слиться могут не только их тела, но и души. А ведь через несколько недель ему придется покинуть ее. Это еще больше разбередит ее рану.
Он этого не сделает.
Она откинулась на мягкие подушки, положив на них голову. Изгиб лебединой шеи, тонкие ключицы, идеальная грудь. Она выгнула спину, отчего грудь стала более манящей. Это должно было отвлечь его.
С нее достаточно боли, которую он пробудил в ней. Теперь она делает то, что делала раньше, — предлагает ему свое прекрасное тело в этой холодной, кокетливой манере, чтобы он уже не мог думать ни о чем, кроме чувственного удовольствия, и чтобы больше не задавал вопросов.
Но он не может откликнуться на этот соблазн. Он не возьмет то, что она ему предлагает. Трев отстранился от нее.
— Ты больше не хочешь меня после того, как услышал мою историю? — Она спросила это прямо как обиженный ребенок.
— Я не знаю, чего хочу. Но ты заслуживаешь большего, чем то, что я могу тебе дать. Тебе нужно больше.
Потребуется больше, чем укол совести, чтобы остудить похоть, разбуженную ее восхитительным телом. Но им управляет не плоть, не бездумная потребность погружаться в манящее тепло женского тела до тех пор, пока он не насытится. А жаль. Лучше бы он безо всяких раздумий взял то, что она ему предлагает, и дело с концом. Так бы поступил на его месте любой другой. Но только не он.
Негодяй овладел ею, воспользовавшись ее юностью и идеализмом и внушив ей, что она не должна требовать любви или верности. Он не может и не должен нанести ей такую же рану.
— Тебе нужна любовь и верность, — сказал он. Но он не добавил, что ей нужен мужчина, способный соединиться с ней не только телом, но и душой. Достаточно смелый, чтобы сделать ее такой, какую она изображает из себя — бессердечную, прожженную девицу, не брезгующую применять свои таланты, чтобы соблазнять и манипулировать. Если он воспользуется ею, то будет не лучше того подонка, который отнял у нее юность.
Она протянула руку, отчаянно — не флиртуя, но так, словно утонет, если он не схватит ее. Он не ответил на этот жест. Он уже дважды становился жертвой заблуждения, думая, что может спасти ее, но обе попытки только еще глубже втянули их в пропасть.