Едва Смит ушел, как секретарша Мак-Катчена встревоженно доложила:
— С пилотами «Гелиоса» что-то неладно, мистер Мак-Катчен. Майор Вэйд только что передал из Паллас-сити, где они сели, что они отказались присутствовать на организованном в их честь торжестве и потребовали немедленно дать им ракету для полета сюда, ничего при этом майору не объяснив. А когда он попытался задержать их, они сделались весьма агрессивны.
Мак-Катчен лишь мельком взглянул на составленную секретаршей докладную.
— Гм! Они чертовски несдержанны. Ладно, как только явятся — пошлите их ко мне. Я вышибу из них дурь!
Часа через три двое непокорных пилотов сами напомнили ему о себе. Он услышал доносившиеся из приемной низкие сердитые голоса, затем возмущенные протесты секретарши — и тут же дверь распахнулась: в кабинет ворвались Джимм Тэрнер и Рой Снид. Последний решительно закрыл дверь и прислонился к ней спиной.
— Не пускай никого, пока я не кончу, — сказал ему Джимми.
— Будь спокоен, сюда никто не войдет, — мрачно пообещал Рой. — Но не
забудь оставить что-нибудь и для меня.
Мак-Катчен не подавал голоса, пока не увидел, как Тэрнер засучивает рукава. Тут он решил, что пора кончать комедию.
— Привет, ребята, — произнес он с совершенно не свойственной ему сердечностью. — Рад снова видеть вас. Садитесь.
Джимми проигнорировал предложение.
— Не хотите ли сказать еще что-нибудь, прежде чем я приступлю к делу? — Он резко скрипнул зубами.
— Ну, раз на то пошло, я хотел бы спросить, что это все значит. Может быть, дефлектор оказался слаб и вам пришлось в дороге попотеть?
Рой громко засопел, а Джимми окинул Мак-Катчена холодным взглядом и спросил:
— Прежде всего, что это вам вздумалось так подло морочить нас?
Брови Мак-Катчена удивленно поползли кверху.
— Вы имеете в виду мою маленькую ложь? Господи, какие пустяки! Обычный деловой прием. Я ежедневно делаю куда худшие вещи, и люди считают это нормой. Да и что вы на этом потеряли?
— Расскажи ему о нашем «увеселительном рейсе», Джимми, — потребовал Рой.
— Именно это я и собираюсь сделать. — И Джимми, придав своему лицу страдальческое выражение, повернулся к Мак-Катчену. — Сначала мы мучились из-за адской жары — она дошла до 150 градусов, но тут мы не в претензии: мы знали, чего ждать на полпути между Меркурием и Солнцем. Непредвиденное ожидало нас в зоне действия этого вашего поля. Теплоотдача происходила не по градусу в сутки, как нам говорили в летном училище. — Он дал себе передышку, чтобы вставить несколько только что пришедших ему в голову бранных слов, после чего продолжал: — За три дня температура снизилась на 50 градусов, за неделю дошла до точки замерзания, а следующую неделю — долгих семь дней — мы погибали от холода. В последний день ртуть в термометре замерзла!