Назавтра он вышел на работу и весь день не мог сосредоточиться над делами, размышляя, где бы раздобыть денег. Но так и не придумал ничего лучше, чем вместе с Полин отправиться ужинать к родителям, а потом незаметно одолжить до получки у матушки Анжели.
Полин открыла дверь. В квартире пахло чем-то необыкновенно вкусным.
— Привет! Я соскучилась. У меня сегодня день рождения.
— Почему ты не сказала вчера? — спросил он, целуя. К запаху Полин примешивался запах специй и жареного лука. — Поздравляю, но у меня нет подарка.
— Зато есть у меня. Смотри!
На столе стояла бутылка дешевого вина и яблочный пирог на сковородке. На плите под крышкой кастрюли что-то аппетитно побулькивало. Мишель уставился на сковороду. Полин проследила за его взглядом.
— У меня нет блюда, — сказала она. — Пришлось подать на стол вместе со сковородкой.
— Я когда-нибудь подарю тебе блюдо из серебра! Но… но где ты раздобыла деньги?
— Нигде. В одной лавке мне верят в долг. Я ведь жила раньше в этом квартале. Хозяин меня знает.
— Сколько ему лет?
— Кому?
— Хозяину лавки.
Она растерянно пожала плечами.
— Семьдесят, наверное. Может, восемьдесят. А может, все сто. Мы с подругой снимали квартиру тут, неподалеку. Вернее, она снимает ее и сейчас. Я ходила к ней сегодня, забрала свои книги и зимнюю одежду. А она отдала мне перевод от родителей! Они ведь пока не знают мой новый адрес. Вот, смотри. — В руках Полин вдруг появилась сотенная купюра. — Мы теперь богачи! Родители прислали на день рождения. До твоей получки дотянем!
И потом так будет всегда. В самые безденежные времена у Полин всегда чудесным образом появлялась какая-то заначка. То подруга отдала долг, то родители прислали, то она обнаружила забытую горсть монет в кармане плаща или пальто.
Всегда будет вкусная и обильная еда. И сама Полин к его возвращению всегда будет дома. Ну, не всегда, конечно. В первые годы они учились оба, и для Полин было своего рода трагедией, если она задерживалась, например, в библиотеке, и не успевала приготовить ужин. Тогда они готовили вместе. Вернее, все равно готовила она, а Мишель завороженно следил за движениями ее рук. Вот она режет овощи, вот разделывает курицу, вот — мясо, вот ее маленькие пальцы держат ложку, которую она протягивает ему и просит:
— Попробуй. Я не знаю, достаточно ли соли?
Все ее движения и жесты волновали, как и раскрасневшиеся от жара плиты щеки, пряди волос на лбу и на шее, моментально превращавшиеся в упрямые колечки.
О, этот запах ее волос на шее! Вкус мягких мочек ее маленьких продолговатых ушей… Ее губы, когда она радостно произносила с закрытыми глазами: