— Влево, — сказал Бубба. — Теперь дюймов восемь вправо. Хорошо. Почти пришли.
Он пятился задом, идя немного впереди нас. Руки его находились на уровне груди, а пальцы двигались так, будто он сдавал назад на грузовике.
— О'кей, — сказал он. — Левой ногой примерно девять дюймов влево. Вот и пришли.
Бубба жил в старом складском помещении, и визит к нему всегда напоминал игру в догонялки на краю утеса. Дело в том, что первые сорок футов второго этажа он опутал проволокой в сочетании со взрывчаткой, которой хватило бы, чтобы опустошить все восточное побережье. Поэтому, если мы хотели дожить до конца своих дней и дышать без посторонней помощи, надо было в точности, до малейшей детали, следовать его инструкциям. Мы с Энджи уже не раз проходили сквозь эту ловушку, но не доверяли своей памяти настолько, чтобы пересечь эти сорок футов без помощи Буббы. Считайте нас мнительными.
— Патрик, — сказал он, мрачно взирая на мою правую ступню, которую я оторвал от земли на четверть дюйма, — я сказал, шесть дюймов вправо. Не пять.
Я сделал глубокий вдох и сдвинул свою ногу еще на дюйм.
Он улыбнулся и кивнул.
Я опустил ногу на пол. Взрыва не последовало. Я обрадовался.
Позади меня Энджи сказала:
— Бубба, почему ты не сделаешь себе охранную систему?
Бубба ухмыльнулся.
— Это и есть моя охранная система.
— Это минное поле, Бубба.
— Точнее, томатное, — сказал он. — Четыре дюйма влево, Патрик.
Позади послышался громкий вздох Энджи.
— Ты уже выбрался, Патрик, — сказал Бубба, когда я ступил на клочок пола в десяти шагах от него. Он покосился на Энджи.
— Ну и трусишка ты, Энджи!
В этот момент она стояла с поднятой ногой, согнутой в колене, очень напоминая аиста. Самого настоящего, без всякой иронии. Она сказала:
— Когда я доберусь, то застрелю тебя, Бубба Роговски.
— О, — воскликнул он. — Она назвала меня полным именем. Совсем как делала моя мама.
— Ты никогда не знал свою мать, — напомнил ему я.
— Духовная связь, Патрик, — сказал он и дотронулся до своего выпуклого лба. — Духовная.
Все-таки я не зря иногда беспокоюсь о нем. Даже невзирая на мины-ловушки.
Энджи ступила на тот самый островок пола, который я только что освободил.
— Прошла, — сказал Бубба и получил от нее удар кулакам по плечу.
— Итак, нам не о чем больше беспокоиться? — спросил я. — Типа падающих с потолка стрел или лезвий в креслах?
— Я их отключил. — Он подошел к старому холодильнику, который стоял между двумя потертыми коричневыми диванами, офисным оранжевым креслом и стереосистемой — такой старой, что она имела лишь деку с восемью дорожками. Перед креслом стоял сколоченный из узких досок ящик с большими щелями, а еще несколько штук были складированы по другую сторону тюфяка, брошенного на пол прямо за диванами. Пара ящиков была открыта, и я увидел страшные дула черных промасленных автоматов, вылезших из желтой соломы. Хлеб насущный нашего Буббы.