— Моя жизнь в опасности? — спросила она.
— О чем ты говоришь?
— Отвечай на вопрос. Моя жизнь в опасности?
— Насколько мне известно, нет.
— Зачем ты тогда следишь за мной?
В глубине моего желудка расступились каньоны, а по позвоночнику поплыл тающий лед.
— Я не слежу за тобой, Грейс.
Эвандро? Кевин Херлихи? Таинственный убийца? Кто?
— Врешь, — сказала она. — Этот психопат в шинели не мог додуматься сам, и…
— Бубба? — воскликнул я.
— Ты прекрасно знаешь, что Бубба, черт побери.
— Грейс, успокойся. Расскажи по порядку, что случилось.
В трубке послышался ее тяжелый вздох.
— Мы были в ресторане «Сент-Ботолф». Я, Аннабет и моя дочь — моя дочь, Патрик, и там был парень, он сидел у стойки бара, наблюдая за мной. Причем, он даже не очень скрывал это, правда, вид у него был совсем не угрожающий. А потом…
— Как выглядел этот парень?
— Как? Похож на Ларри Берда[18] до перехода в администраторы — высокий, очень бледный, ужасные волосы, отвисшая челюсть и большой кадык.
Кевин. Проклятый Кевин. Сидящий неподалеку от Грейс, Мэй и Аннабет. Перебирающий в уме разные способы, как лучше сломать им позвоночники.
— Я убью его, — прошептал я.
— Что?
— Продолжай, Грейс. Пожалуйста.
— В конце концов он решился, встал и подошел к нашему столу, видимо, желая продолжить придуманный им дурацкий спектакль, и тогда твой доверенный друг-мутант, появившись неизвестно откуда, схватил его и вытащил за волосы из ресторана. На виду у тридцати человек он ударил его несколько раз лицом о водоразборный кран.
— Господи, — сказал я.
— «Господи»? — спросила она. — Это все, что ты можешь сказать? Патрик, этот кран находился прямо за окном, возле которого был наш столик. Мэй все видела. Он бил этого человека лицом о железяку, а она смотрела. Весь день потом плакала. А этот бедный, бедный человек, он…
— Он мертв?
— Не знаю. Его друзья затолкнули его в машину, а этот… чертов садист и его прихвостни стояли и наблюдали, пока они не затащили его и не уехали.
— Этот «бедный, бедный человек», Грейс, штатный киллер ирландской мафии. Его зовут Кевин Херлихи, и сегодня утром он сказал мне, что нападет на тебя, чтобы просто испортить мне жизнь.
— Ты шутишь.
— Если бы…
На линии повисла долгая, тяжелая тишина.
— Выходит, — наконец-то сказала Грейс, — теперь он и в моей жизни? И в жизни моей дочери, а, Патрик? Моей дочурки?
— Грейс, я…
— Что? — спросила она. — Что, что, что? Этот урод в шинели будет моим ангелом-хранителем? Благодаря ему я буду в безопасности?
— Что-то в этом роде.
— Это ты принес в мою жизнь насилие! Ты… О, Боже мой!
— Грейс, послушай…