— Минуточку, не хочешь ли ты сказать?..
— Угадал. Алек Хардимен не кто иной, как сын главного чина, руководящего расследованием, Бретта Хардимена.
— Так что же случилось?
— С молодого Хардимена сняты все подозрения.
— Прикрыли?
— Не похоже. Против него действительно не было веских улик. Он, видимо, случайно был знаком с Джамалем Купером, и это, пожалуй, все. Но…
— Что?
В этот момент на столе Ричи зазвонили сразу несколько телефонов, и он сказал:
— Не клади трубку.
— Нет, Рич. Нет, я…
Он меня переключил, подлец. Я ждал.
Когда он вернулся на линию, его голос вновь изменился, приобретя прежнюю, офисную интонацию.
— Патрик, я должен бежать.
— Нет.
— Да. Значит так, этот Алек Хардимен был осужден за другое преступление в семьдесят пятом году. Отбывает наказание в Уолполе. Это все, что удалось узнать. Должен бежать.
Он повесил трубку, а я взглянул на имена, записанные в моем блокноте: Джамаль Купер, Бретт Хардимен, Алек Хардимен, Джеральд Глинн.
Мне пришла мысль позвонить Энджи, но было уже слишком поздно, да и недельная слежка за ничего не делающим Джейсоном порядком утомила ее.
Несколько секунд я смотрел на телефон, затем взял куртку и вышел.
По правде сказать, куртка была не нужна. В это время, а была только половина второго ночи, влага стала окутывать мое тело и кожу, проникая постепенно в каждую пору, делая их липкими, болезненными и дурно пахнущими.
Октябрь. Все правильно.
Джерри Глинн был занят мытьем посуды в раковине, когда я вошел в «Черный Изумруд». Бар был пуст, но три телевизора были включены, хотя звук их был приглушен. Из музыкального автомата почти шепотом доносилась аранжировка «Старого грязного города» в исполнении группы «Поджис». Стулья были на столах, пол вымыт, янтарные пепельницы чисты, как вываренная кость.
Джерри был поглощен кухонной раковиной.
— Простите, — сказал он, не поднимая взгляда, — у нас закрыто.
Неподалеку от Джерри на столе для игры в карты возлежал Пэттон. Он поднял голову и взглянул на меня. Из-за сигаретного дыма, который все еще, подобно облаку, висел в помещении, я не мог в точности разглядеть его обличье, но, уверен, если б он мог говорить, то наверняка бы сказал: «Разве не слышал, что сказал хозяин? Мы закрыты».
— Привет, Джерри.
— Патрик, — сказал он смущенно, но без энтузиазма. — Что тебя привело сюда?
Он вытер руки, протянул мне правую. Мы обменялись крепким рукопожатием, при этом он смотрел мне прямо в глаза, как водилось у старшего поколения, поколения моего отца.
— Мне надо задать вам пару вопросов, Джер, если у вас найдется минутка.
Он вскинул голову, и его всегда мягкий взгляд утратил свою мягкость. Затем он просветлел, после чего Джерри уселся на холодильник, стоявший позади него, и поднял руки ладонями кверху — «сдаюсь».