— Двух? — спросил я.
Джерри кивнул.
— Они работали в паре. В принципе, это мог быть и один человек, но тогда он должен был быть чрезвычайно силен, мастер «на обе руки» и быстр, как молния.
— Но, если характер оружия и выбор жертв были так различны, почему вы были уверены, что имеете дело с одними и теми же убийцами?
— Потому что все убийства объединяет невероятно высокий уровень жестокости, какого я раньше не встречал. Да и после не приходилось. Эти парни не только сами получали удовольствие от своей работы, Патрик; они, или он, также думали о тех, кто найдет эти трупы, об их реакции на увиденное. Одного пьянчужку они разрезали на сто шестьдесят четыре кусочка. Вдумайся. Сто шестьдесят четыре кусочка плоти и костей, некоторые не больше фаланги пальца. Все они были разбросаны по комнате — на тумбочке, вдоль изголовья кровати, по всему полу, торчали с крючков и веревки в душе — и все это в маленькой комнатушке ночлежного дома все в той же Зоне. Этого здания уже давно нет, но, веришь, не могу проезжать мимо этого места, чтобы не вспомнить эту комнатку. Или другой случай. Шестнадцатилетняя девчушка, сбежавшая из дому в Вустере. Он свернул ей шею, повернул голову на сто восемьдесят градусов и обклеил основание шеи эластичной лентой, чтобы она держалась в вертикальном положении, — и все это для того, чтобы ошарашить первого, кто войдет в помещение. Это было сверх всяких норм и границ, с которыми мне приходилось сталкиваться, и никто пока не смог убедить меня, что все шестеро — а их дела, кстати, не закрыты до сих пор, — были жертвами разных преступников.
— А Кол Моррисон?
Джерри кивнул.
— Номер семь. А Чарльз Рагглстоун, возможно, был бы номером восемь.
— Минуточку, — сказал я, — Рагглстоун, друг Алека Хардимена?
— Да-да. — Он поднял свой стакан, поставил обратно и стал рассматривать. — Чарльз Рагглстоун был убит в помещении склада недалеко отсюда. Он был зарезан — в его тело вогнали нож для колки льда тридцать два раза, затем нанесли несколько ударов молотком по голове, настолько мощных, что отверстия в черепе напоминали норки загадочных зверьков, решивших выбраться из своего домика наружу. Рагглстоун был также обожжен, сантиметр за сантиметром, от пяток до шеи, и все это делалось, пока он еще дышал. Алека Хардимена мы нашли без сознания в диспетчерской, на нем везде была кровь Рагглстоуна, а рядом нож для колки льда с отпечатками его пальцев.
— Значит, его рук дело.
Джерри пожал плечами.
— Каждый год, по просьбе отца, я посещал Алека в тюрьме Уолпол. И уж не знаю почему, возможно, потому, что люблю его, я все еще вижу в нем маленького мальчика. Что бы там ни было. Но хоть я и люблю его, все же должен признать: на самом деле он всего-навсего ноль без палочки. Способен ли он убить кого-то? Да. Ни на секунду не сомневаюсь. Но должен подчеркнуть следующее: ни один человек, как бы силен он ни был, а Алек, увы, к таковым не принадлежал, не мог сотворить того, что было сделано с Рагглстоуном. — Он поджал губы и поставил стакан на стол. — Когда Алека осудили, убийства, которые мы расследовали, как бы сами по себе заглохли. Его отец, естественно, в скором времени подал в отставку, но я продолжал интересоваться делом Моррисона и тех шести, и должен сказать, что исключил участие Алека по меньшей мере в двух убийствах.