Анника наверняка скажет Эмме, что та сошла с ума.
— Я знаю, что стоит тебе только переступить порог ковена, и мне придется пройти все круги ада, чтобы вернуть тебя.
— И ты, конечно же, просто обязан меня вернуть.
— Да. Я не могу потерять тебя, едва лишь отыскав.
Эмма потерла лоб.
— Как ты можешь быть столь уверен? Для кого-то, кто не является ликаном, это все кажется слишком невероятным. Я имею в виду, ты знаешь меня всего неделю.
— А ждал всю свою жизнь.
— Это не значит, что я сразу буду твоей. Или что — непременно должна быть.
— Конечно, нет, — тихо произнес он, — но то, что ты здесь — уже доставляет мне несказанное удовольствие.
Эмма попыталась проигнорировать то тепло, которое вызвали в ней его слова, как и тот сон.
— Эмма, ты выпьешь из меня?
Она поморщила носик. — От тебя воняет алкоголем.
— Я чуточку выпил.
— Тогда я пас.
Лаклейн помолчал какое-то мгновение, затем протянул ей колье.
— Я хочу, чтобы ты это надела.
Он придвинулся к ней и застегнул украшение на ее шее. Отчего его собственная шея оказалась прямо у рта Эммы.
Она заметила царапину, когда ее губы оказались всего в каких-то паре дюймов от его горла.
— Ты порезался, — пробормотала она в изумлении.
— Разве?
Эмма облизала губы, стараясь не поддаться соблазну.
— Ты… о, Боже… отодвинься от меня, — прошептала она, жадно глотая воздух.
И уже через мгновение почувствовала его ладонь на своем затылке. Притянув Эмму к себе, Лаклейн прижал ее рот к своему горлу.
Она пыталась высвободиться, сопротивлялась, но он был слишком силен. И она сдалась. Не в силах совладать с собой, она начала медленно облизывать его кожу, наслаждаясь вкусом и тем, каким напряженным было его тело, напряженным — она знала наверняка — от наслаждения.
Издав протяжный стон, Эмма вонзила клыки в его горло и сделала первый глоток.
Когда она начала пить, Лаклейн стиснул ее и, поднявшись, сел на край кровати. Посадив Эмму на колени, он заставил ее оседлать себя.
По тому, как она сладостно цеплялась за него, Лаклейн знал, что Эмма потерялась в ощущениях. Ее локти упирались в его плечи, а кисти были скрещены за его головой. Когда он притянул ее еще ближе, ожерелье холодной тяжестью коснулось его груди.
Она пила жадными глотками.
— Пей… медленнее, Эмма.
Когда она не послушалась, он сделал то, на что, как ему казалось раньше, был просто не способен. Отстранился от нее.
Эмма тотчас же пошатнулась.
— Что со мной происходит? — спросила она невнятным голосом.
Ты пьяна, так что теперь я смогу овладеть тобою…
— Так… странно себя чувствую.
Когда Лаклейн задрал подол ее ночной рубашки, она не воспротивилась. Не остановила его даже тогда, когда он обхватил ладонью местечко между ног. Поняв, какая она влажная, Лаклейн снова застонал. Его возбужденный член готов был прорвать брюки.