Лаклейн тут же схватил ее за плечи и начал трясти.
— Не смей больше никогда так делать! — его охватил необъяснимый порыв обнять вампиршу и прижать к груди. Но вместо этого он отпустил ее.
Она опустила глаза.
— Не буду. Если только это не станет для меня лучшим вариантом.
Слова Эммы заставили его сердито засверкать глазами.
— Мы пришли к соглашению?
Она кивнула, и Лаклейн задумался, согласилась ли она только из-за того положения, в которое он ее поставил, или здесь было нечто большее? На короткое мгновение ему показалось, что после рассказа о своем заточении он увидел в ее глазах сочувствие.
— Тогда сегодня мы отправляемся в Шотландию.
От изумления она открыла рот.
— Я не могу ехать в Шотландию! Я собиралась только сориентировать тебя! Или, по крайней мере, это сделал бы МэпКвест[10], — пробормотала она. — Каким образом ты собираешься добраться до Шотландии и при этом не сжечь меня заживо? — она совершенно очевидно начала паниковать. — М-мне нелегко путешествовать. Никаких коммерческих рейсов, никаких поездов. Солнце…
— Я взял напрокат машину, мы поедем туда на ней, — Лаклейн был доволен тем, насколько буднично прозвучали его слова, а ведь всего неделю назад он и понятия не имел, что это за чертова штука — машина. — И будем останавливаться каждый день задолго до рассвета. Работник снизу распланировал наш путь по моей просьбе.
— Так ты умеешь водить? Там на дороге ты вел себя так, будто никогда в жизни не видел машину…
— Нет, не умею, но, думаю, ты умеешь.
— Но я ездила только на короткие расстояние.
— Ты когда-нибудь была в Шотландии?
— Э, нет…
— А хотела бы?
— Кто же не хочет…
— Тогда, вампирша, ты едешь со мной.
Дрожащей рукой Эмма взяла прядь волос и, поднеся ее к лицу, застыла от ужаса. Волосы выгорели. На солнце.
Лаклейн вышел, чтобы Эмма смогла принять душ и одеться. И стоя в комнате в одиночестве, она с изумлением смотрела на яркое доказательство того, насколько близко подобралась к ней смерть. Выпустив прядку из рук, она скинула ночную рубашку и покрутилась перед зеркалом, чтобы оценить состояние кожи.
Сейчас на ней не осталось и следа от ожогов, кожа полностью излечилась, став такой же белоснежной, как и прежде. Не то, что в прошлый раз. Эмма посмотрела на свою ладонь и сразу же почувствовала подступающую тошноту. Слава Фрейи, ее воспоминания об ожоге были все так же туманны, что казалось ей несказанным счастьем.
Хотя она не могла припомнить детали случившегося, но очень хорошо усвоила урок, и после избегала солнца на протяжении практически шестидесяти семи лет. И все же перед рассветом она отключилась прежде, чем смогла или сбежать от этого Лаклейна, или попросить его задернуть шторы.