Солнце зашло. Проходили минуты, а она все не просыпалась.
— Вставай, — сказал ликан, встряхнув ее за плечо. Когда она не отреагировала, он сделал это снова, но уже сильнее. Им нужно было отправляться в дорогу. Лаклейн рассчитывал, что они смогут добраться до Киневейна уже сегодня: ему страшно нетерпелось увидеть свой дом.
Но Эмма еще глубже зарылась в покрывала, откуда послышалось:
— Дай…поспать.
— Если ты не вылезешь из кровати, то я сорву эту ночнушку и присоединюсь к тебе.
Когда она никак не отреагировала даже на это, он забеспокоился и приложил руку к ее лбу — тот оказался холодным как лед.
Лаклейн приподнял Эмму, и ее голова откинулась назад.
— Что с тобой? Отвечай мне!
— Оставь меня в покое. Нужен еще часок.
Лаклейн положил ее на кровать.
— Если ты больна, то тебе нужна кровь.
Спустя какое-то мгновение, она открыла глаза.
Его озарила догадка, от которой все тело сковало напряжением.
— Это из-за голода? — прорычал ликан.
Она взглянула на него, сонно моргнув.
— Ты сказала мне, что пила в этот понедельник. Как часто ты должна питаться?
Когда она не ответила, он снова встряхнул ее за плечо.
— Каждый день. Ясно?
Он отпустил ее за секунду до того, как его руки сжались в кулаки. Она голодала? Его пара страдала от долбанного голода, находясь под его защитой? Он не имел ни малейшего понятия, что делал…
Черт бы все побрал, он не смог позаботится о ней. Лаклейн не только заставил Эмму голодать два лишних дня — но, по-видимому, и не дал охотиться, а ей, чтобы питаться, нужно находить жертву каждый день. Ночь за ночью им бы пришлось проходить через это.
Убивала ли она каждую из своих жертв, как это делали другие вампиры?
— Почему ты мне не сказала?
Ее веки вновь закрылись.
— Зачем? Чтобы ты снова мог шантажировать меня?
Смог бы он дать ей выпить из себя? В его клане стать кормежкой для вампира считалось чем-то оскорбительным, и даже причислялось к чему-то мерзкому. Даже если это случалось против воли, ликан впоследствии все равно страдал бы от позора. Но разве у него сейчас был выбор? Выдохнув, Лаклейн ответил с тяжелым сердцем.
— С этого момента ты будешь пить из меня.
Еще ни один вампир не кусал его. Деместриу обдумывал подобный акт, споря по этому поводу со своими старейшинами. Но по какой-то причине, в конце концов, выступил «против» такого решения, предпочтя пытки.
— Не могу пить из тебя, — пробормотала Эмма. — Только не напрямую из источника.
— Что? Я думал, твой вид получает от этого удовольствие.
— Никогда этого не делала.
Невозможно!
— Ты никогда не пила из другого существа? Не убивала?