— Ты знаешь, что это правда. Всего три ночи назад ты напугал меня так, как я не была еще ни разу в жизни. А теперь тебе от меня что-то нужно? — она начала дрожать. — Просто уйди. Пожалуйста? Хотя бы раз?
Зарычав, от охватившего его чувства бессилия, он, хромая, все же направился к двери. И уже в коридорчике, примыкающем к их комнатам, повернулся и бросил. — Ты выиграла себе пару часов. Но в следующий раз, когда будешь пить — ты станешь моей. И мы оба это знаем, — с этими словами он вышел, захлопнув за собой дверь.
Эмма лежала в своем гнездышке на полу, беспокойно ворочаясь в горстке покрывал. Когда это ее одежда успела стать такой шероховатой? Казалось, она могла ощущать каждую ниточку на своих чувствительных грудях и животе.
А ведь она носила шелк.
Сама только мысль о том, что она делала с Лаклейном, заставляла ее бедра волнообразно выгибаться, словно она все еще могла ощущать его под собой. Она довела его… до оргазма, всего лишь потираясь о его плоть.
Ее лицо горело. Неужели она становится Эммой Распутной?
Хотя с ним она такой и была. Принимая ванну, Эмма обнаружила, что была влажнее, чем когда-либо. Она начинала подозревать, что ее жажда крови возникала вовсе не из-за желания пить, а из-за сексуального желания, изначально и порождаемого питьем.
Лаклейн был прав — в следующий раз, стоит ей только пригубить его крови, и он может сделать ее своей, потому что сегодня она временно потеряла рассудок, забыв, почему не может с ним спать. И хотя Эмма отчаянно пыталась убедить себя в обратном, она была не из тех, кто мог отдаться мужчине без каких-либо чувств.
Она не считала свои взгляды на секс устарелыми — как-никак, существовал неоспоримый факт ее знакомства с каналом Скинемакс — и имела довольно здоровый взгляд на предмет в целом, но, несмотря на все это, у нее никогда не было оргазма. И все же, в глубине души она знала, что ей нужно что-то более продолжительное — а с ним это исключалось.
Помимо того, что он был грубым и опасным ликаном, который получал удовольствие от ее лишений, Эмма просто не могла представить себе, как познакомит его с друзьями. Или как они будут смотреть в особняке фильмы, есть попкорн — который она всегда делала, только затем, чтобы чувствовать его запах — и бросать в каждого, кто заслоняет экран. Он не смог бы прижиться в ее семье, потому что близких стошнило бы от одного только вида «животного», прикасающегося к их племяннице. К тому же, ее семья всегда пыталась бы его убить.
Не говоря уже о том, что помимо их с Лаклейном различий, где-то там его ждала другая женщина, судьбой предназначенная ему в пару.