Дофин зарыдал и спрятал лицо у нее в коленях.
Потом поднял голову. Поглядел на Наталью Ивановну, в третий раз поцеловал ей руку, встал с колен и сказал:
– Это, – он показал на топорик и газету, – надо непременно отнести в полицию. Я пойду вместе с товарищем Троцкой, я провожу ее. Но, товарищи, давайте запомним, как называется эта газета. – Он громко прочитал: – “Журналь де Женев”.
Помолчал и сказал:
– Потому что я убежден: Рамон, если он действительно был убийцей, уже мертв. Больше того, я подозреваю, что Рамон знал, что идет на верную смерть. Его заставили убить Леона. Но он специально взял с собой эту газету. Он хотел дать нам знак! Знак, вы понимаете?!
Я был поражен. Дофин говорил сам, волнуясь, без малейшей подсказки, но мне казалось, что он выполняет некий замысел. Но чей? Дофин играл как по нотам. Мне пришли в голову именно эти слова. “Мой маленький Дофин играет как по нотам”. Как будто не я это подумал, а оно само подумалось и сказалось во мне.
Мне показалось, что по комнате медленно покатился шарик.
Я даже не мог сказать, как этот шарик выглядит.
Но я чувствовал, что он есть и он катится по деревянному полу с едва слышным рокотанием. Как оброненный бильярдный шар.
– Рамон хотел нам указать, что преступление задумано в Женеве! – Дофин облизнул губы и прошелся по комнате, заложив руки за спину. – Об этом говорит простая логика. Откуда в Вене взялась старая женевская газета? Это знак, в третий раз повторяю.
– Хорошо, – сказал кто-то. – А допустим, что это никакой не знак. Не будем без особой надобности умножать сущности. Знак – это, конечно, загадочно и увлекательно… Что ж, может быть, потом мы вернемся к этой версии. Но пока давайте рассуждать проще. Что убийца завернул топор в эту газету просто так, потому что она случайно подвернулась.
Кажется, это говорил Гейнц Мюллер, старик, не путать с молодым Виктором Мюллером.
– Тем более! – сказал Дофин. – Тем более значит, что убийца из Женевы.
– А почему он не мог завернуть топор в венскую газету?
– Не знаю! Потому что у него не было венской газеты под рукой. А женевская была! Он мог в нее что-то заворачивать. Например, – прикрыл глаза Дофин, – он купил себе в Женеве что-то съестное. Пирожки с яйцом, например. В Женеве продаются жирные печеные пирожки с яйцом? – вдруг обернулся он ко мне.
– С яйцом? – спросил я. – Почему с яйцом?
– Необязательно с яйцом, впрочем, – сказал Дофин. – Просто жирные печеные пирожки. На растительном масле.
– Почему жирные на масле? – снова спросил я.
– Потому что на газете следы! – сказал Дофин. – Растительного масла! – он нагнулся и понюхал газету. – Да. Именно.