— Но он приезжал домой! Летом! Ранним летом!
— На пару дней. Я не думаю, что нижние чины в восемьдесят втором сносили по паре ботинок, расследуя приключения твоего отца в Италии и Ватикане…
Я уже… дошел до кондиции… но тут мне на глаза попался еще один лист. Длинный столбик фамилий — шестнадцать, и две — дописаны от руки. Поднеся его к глазам — я похолодел…
10. Цезарь Полетти, барон
14. Карло Альберто Далла Кьеза, генерал карабинеров.
Последним, от руки, чернилами был вписан Пьетро Антонио Салези ди Марентини, аббат, работающий в Ватикане.
Имена Салези ди Марентини и барона Цезаря Полетти назвал мне детектив, бывший контрразведчик и офицер финансовой гвардии Марио Джордано. Разобраться в этой истории он не успел — его тоже убили…
Полетти. Далла Кьеза. Салези ди Маретини …
Прищурившись, я посмотрел на лист, затем положил его обратно. Из стоящего неподалеку принтера достал лист чистой бумаги, присел за стол, начал писать. Юлия с тревогой наблюдала за мной…
Поставив свой росчерк, я помахал листом бумаги, чтобы просохли чернила. Подвинул бумагу Юлии.
— Что это?
Она не прикоснулась к листу.
— Прошение об отставке.
— Ты…
— Нет, я не сошел с ума, — сказал я, опережая ее мысль, — я в здравом уме и трезвой памяти, как никогда. Будь любезна, когда будешь в Санкт-Петербурге, отправь это в Собственную, Его Императорского Величества Канцелярию. Если не трудно.
— Тем самым ты оскорбляешь Его Величество.
— О, наоборот. Я избавляю его от тягостного объяснения перед концертом мировых держав за мои поступки. Все, что он должен будет сделать — показать сию бумагу. Это страховка, прежде всего для Его Величества.
— Что ты намерен делать?
— Разобраться в этой ситуации. До конца.
— А как же… деньги… Тимур, это же твое дело. Ты что, его бросишь?
Для дворянина бросить так дело, да еще такое, какое поручил ему лично Император — было бесчестием.
— Нет, не брошу. Это одно и то же. Тимур… Ди Марентини, Полетти… Деньги в Риме. И в Ватикане. Мы охотимся за слугами — в то время, как надо обратить внимание на господ. Господа — это те, у кого деньги. Пока есть деньги — есть террор, есть боевики, есть взрывчатка. Мы можем уничтожать их сколько угодно, и как угодно — но пока есть деньги, будут появляться новые и новые. Не будет денег — не будет ничего. Все прекратится.
— Что ты будешь делать? Я должна знать.
— Лучше тебе не знать. Ничего не знать. Я подозреваю, что все, кто что-то знал — уже на том свете.
— А мне что делать?
— Спрячь это. Попробуй узнать, живы ли Параскун и Грицевич. Но очень осторожно. Не сама, поручи это кому-то. Да… возьми вот это…