Фомин выехал из пансионата в половине шестого утра. Он знал, что приедет раньше, чем договаривался по телефону с местным механиком. Не ровно в шесть, а где-то без четверти. Ну так и что ж, ничего страшного. Если Степаныча еще не будет на месте, он подождет его появления у гаража.
Александру Игнатьевичу не спалось этой ночью. Как, впрочем, и остальным членам их небольшой команды. Волков несколько раз выходил из домика во двор – покурить. Видно было, что человек переживает, мается. В другой половине их дома сквозь опущенные жалюзи почти всю ночь брезжил свет. Анохина, значит, тоже не спала. Возможно, читала допоздна захваченную с собой в поездку книгу. А может быть, пользуясь планшетным компьютером, изучала какие-то файлы или что-то искала во Всемирной паутине.
Фомин как человек бывалый ощущал то напряжение, что существует внутри их наспех укомплектованной команды. Отношения между этими тремя людьми можно было бы охарактеризовать как типичный «любовный треугольник». Но это поверхностное суждение, а Фомин, человек основательный, старался избегать разного рода скороспелых выводов.
Опять же, это не его дело, что там между этими тремя происходит. У него есть свои обязанности, свои задачи. И одной из главных его задач является то, что выделенный им, их опергруппе транспорт, должен быть технически исправен. А если имеются какие-то неисправности, то именно он, водитель, должен их устранить как можно быстрее и без ущерба общему делу, ради которого их группу отправили в этот небольшой южнорусский город в предгорьях Северного Кавказа. Александр Игнатьевич, как ему казалось после вчерашнего разговора с механиком, хорошо понял, где находится его небольшая мастерская и как именно туда можно проехать. Однако уже на местности, как это часто бывает, выяснилось, что то ли Степаныч не совсем точно сообщил дорогу, то ли сам Фомин чего-то недопонял или недослышал. Там, куда он свернул, не было сквозного проезда через гаражные блоки. Фомин затормозил у металлических ворот, петли которых с двух сторон были «пристрелены» непосредственно к стенам боксов – и с одной стороны, и с другой. Сами эти ворота, в которых имелась металлическая же калитка, были к моменту его появления здесь закрыты.
Фомин вышел из микроавтобуса. Подойдя к воротам, постучал кулаком по влажному, с капельками утреннего конденсата, прохладному металлу.
– Эй… уважаемые?! Есть тут кто-нибудь?
Почти сразу же, как будто кто-то специально поджидал его, стоял у самой калитки, или же послышалось металлическое звяканье. Калитка открылась; но не полностью, а так, как открывают дверь в квартиру на звонок незнакомого осторожные граждане – чтобы можно было разглядеть в щель визитера.