Видимо, после отъезда членов президиума Сталин удалился в библиотеку. Здесь у него произошло кровоизлияние в мозг. Он потерял речь. Правая половина тела была парализована. Сталин потерял сознание и упал на пол у дивана. Так он и лежал без медицинской помощи. Из-за его собственных маниакальных страхов охрана и прислуга не смели войти к нему в комнату, не решались по собственной инициативе вызвать врачей.
Авторы всех версий утверждают, что охрана сразу доложила о случившемся Берии. На самом деле охранники, следуя инструкции, позвонили своему начальнику министру госбезопасности Семену Денисовичу Игнатьеву. Он испугался и сказал охранникам:
— Звоните Берии или Маленкову.
Дозвонились до Маленкова. Георгий Максимилианович был как бы старшим среди членов президиума ЦК. В два часа ночи он приехал на дачу, взяв с собой Берию. Один не решился. Охранники доложили, что нашли Сталина на полу, подняли его и положили на диван. Теперь он вроде как спит. Маленков с Берией не вошли в его комнату: вдруг Сталин проснется и увидит, что они застали его в таком положении.
Все члены президиума ЦК боялись Сталина. Хрущев вспоминал, как во время одного из последних приездов на дачу Сталина он присел за стол с краю. Его закрывала кипа бумаг, и вождь не видел его глаза. Он сказал Хрущеву:
— Ты что прячешься? Я пока тебя не собираюсь арестовывать. Подвинь бумаги и сядь ближе…
Утром сотрудники охраны доложили, что товарищ Сталин так и не пришел в себя. Тогда приехали втроем — Маленков, Берия и Хрущев. Но только вечером 2 марта у постели Сталина появились врачи. Все это были новые люди, потому что лечившие Сталина врачи почти все были арестованы. Эти медики ехали к вождю с дрожью в коленках — тоже не были уверены, что благополучно вернутся домой.
Первый подошедший к Сталину доктор страшился взять больного за руку. Приехал министр госбезопасности и боялся войти в дом уже умирающего Сталина. Вождь был на волосок от смерти, а они все еще трепетали перед ним. Никто не смог бы поднять на него руку. Сталин убил себя сам. Он создал вокруг себя такую атмосферу страха, что его собственные помощники и охранники не решились помочь ему в смертный час.
Детей, Светлану и Василия, привезли на ближнюю дачу 2 марта.
«В доме было не как обычно, — вспоминала Светлана, — вместо привычной тишины, глубокой тишины, кто-то бегал и суетился…
В большом зале, где лежал отец, толпилась масса народу. Незнакомые врачи, впервые увидевшие больного (академик В. Н. Виноградов, много лет наблюдавший отца, сидел в тюрьме), ужасно суетились вокруг. Ставили пиявки на затылок и шею, снимали кардиограммы, делали рентген легких, медсестра беспрестанно делала какие-то уколы, один из врачей беспрерывно записывал в журнал ход болезни. Все делалось как надо. Все суетились, спасая жизнь, которую уже нельзя было спасти».