Надышавшись едкого дыма, капитан перевесился через ограждение и свалился вниз. Он был еще жив, но зэки в панике затоптали его.
В этом всепожирающем огне, в котором копошились горящие люди, падая, вставая, двигаясь наугад с побелевшими от жара глазами, толстый кладовщик Татарин оказался единственным человеком, здраво оценившим ситуацию и принявшим самое разумное решение.
Чтобы не задохнуться от дыма, Татарин встал на четвереньки и по узкому коридору, еще не охваченному огнем, направился к бойлерной.
Что-то подсказало Наизову последовать за кладовщиком. За спиной Наизов услышал чей-то кашель. Обернувшись, он увидел обгорелого, со вздувшейся кожей на лице человека. Узнать его было невозможно. Наизов ткнул его наугад заточкой. Человек вскрикнул и остался позади, охваченный огнем.
В бойлерную огонь еще не пробрался, но дым уже стелился низом, и его вытягивало на улицу через небольшую дыру в стене возле труб.
Кладовщик подбежал к стене, потрогал руками почерневшие, покрытые плесенью кирпичи. От постоянной сырости они легко крошились от малейшего прикосновения. Татарин со всей силы ударил ногой по кирпичам, стараясь попасть ближе к трубам. Один удар, второй, третий. Под мощными ударами кирпичи стали отваливаться кусками.
«Смотри-ка, а Татарин-то не дурак», – подумал Наизов, стоя за его спиной.
Несколько ударов, и уже можно было просунуть голову, вдохнуть свежего воздуха. Подставив к дыре красное, вспотевшее лицо, Татарин тяжело засопел, с минуту передыхая.
– Чего стоишь? Давай! – выплевывая изо рта вместе со слюной горечь от дыма, закричал на него Наизов. «У-у, толстая скотина!»
В жирном теле кладовщика проснулась неимоверная сила. Наизов даже не пытался помочь толстяку. Татарин намного сильней его, вот пусть и старается.
Наизов выжидал. С его телосложением нетрудно пролезть в небольшую дыру, главное сейчас, чтобы Татарин пробил ее в стене.
Огонь уже подступил к бойлерной, и за дверью слышалось его яростное гудение. Человеческие голоса стихли, слышался лишь жуткий, нарастающий гул и взрывы. Рвались баллоны с кислородом, и осколки, точно от разрыва мин, ударяли в кирпичные стены.
Вдруг сверху рухнула плита, проломив дверь в бойлерную. Огненные брызги горящей смолы попали на лицо и одежду Наизова. Одежда сразу загорелась. Он вскрикнул и зажмурился, смахивая со щек и лба огненные капли. Труднее было потушить горящие волосы. Они вспыхнули, как свечка, причиняя Наизову мучительную боль. Пришлось снять куртку и накрыться ею. Огонь потух, но боль осталась, и Наизов стиснул зубы, чтобы не закричать.