Однако вслух Орла не сказала ничего подобного. Она не хотела, чтобы он знал, какие чувства она к нему питает. Вместо этого она произнесла:
— Мне не нравится здесь, Микки. Тут темно и грязно, и пахнет мочой.
— Куда еще мы можем пойти? — беспомощно сказал Микки.
— Почему бы нам просто не погулять?
— Я устал от прогулок. Мне ужасно хочется целовать тебя. Как ты думаешь, твоя мать разрешит нам воспользоваться гостиной?
— Для чего? — язвительно поинтересовалась Орла.
— Ты знаешь, для чего.
— Я неуютно себя чувствую в нашей гостиной, зная, что за стенкой находится мама.
— Мы можем заниматься невинными вещами, например целоваться.
— Надеюсь, ты не предлагаешь заняться не столь невинными вещами где-нибудь в другом месте?
Неожиданно Микки повернулся и пошел прочь.
— Я даже не мечтаю об этом, — холодно бросил он.
Она смотрела, как его мальчишеская, не очень высокая фигура исчезает в просвете арки. Отблески света из окон домов, стоящих по обеим сторонам улицы, падали на его блестящие черные волосы и широкие плечи. Даже со спины он выглядел необыкновенно привлекательным. Она знала, что причинила ему боль, отказавшись воспринимать его всерьез. Что-то кольнуло ее в сердце, и она вдруг почувствовала, что вся дрожит, испытывая какие-то незнакомые ей и странные ощущения.
— Микки! — окликнула она, когда он уже собирался свернуть за угол. — Ох, Микки!
— Орла!
Они бросились навстречу друг другу. Микки подхватил ее на руки, поцеловал, закружил на месте, снова поцеловал и, расстегнув пальто, обнял за талию. Он просунул руки ей под джемпер, и она почувствовала, как он сжимает ее ребра сквозь тонкую ткань нижнего белья.
— Микки, — восторженно выдохнула она, когда он провел большими пальцами по ее соскам. Как-то так получилось, что бретельки соскользнули, лифчик расстегнулся, и Орла застонала от удовольствия, когда ее обнаженной груди жадно коснулись руки Микки.
О боже, она кончает! А Микки задирал ей юбку, гладил ее обнаженные бедра и уже запустил руку ей в трусики.
Впоследствии Орла не могла вспомнить в точности, что же именно произошло дальше; в памяти остались только совершенно восхитительные и необычные ощущения. Потом они шли обратно на Эмбер-стрит, Микки обнимал ее рукой за плечи, а она обхватила его за талию. Орла все еще дрожала и чувствовала себя как-то странно, словно она оказалась в другом мире, не таком, в котором жила раньше. Она ушла из дома девушкой, а возвращалась женщиной.
У дверей Микки хрипло произнес:
— Мы созданы друг для друга, Орла. Теперь мы должны пожениться.
— Хорошо погуляла, милая? — спросила Элис, когда дочь вошла в комнату.