— Все время, — заверил его Джон. — Привет, любимая.
Из кухни вышла Клэр в полосатом переднике, надетом поверх простого коричневого платья. Она выглядела очень усталой. Ее длинные светлые волосы были сколоты на затылке гребешком. Она предупреждающе показала глазами на верхнюю площадку лестницы, издав при этом гортанный звук. Джон понял: его дочь Лиза была наверху — она наконец-то заснула.
— Нелегко тебе приходится, любимая?
Она скорчила гримаску и энергично закивала головой, но потом улыбнулась, обняв и его, и сына своими тонкими руками.
— Но я счастлива, — сказала она. — Очень счастлива. Чай готов.
Он уже научился разбираться в ее мимике и переводить странные звуки, которые слетали с ее губ, на нормальный английский язык.
— Хорошо. — Он причмокнул. — Умираю с голоду, и мне кажется, что я слышу запах печенки с луком.
Она снова кивнула, и он последовал за ней в кухню, где уже был накрыт стол на троих. Пока они ели, Джон пытался припомнить, был ли он так же беспредельно счастлив в первые годы жизни с Элис, и вспомнил, что да, был. Воспоминание причинило боль. Он совершил страшный поступок, предал свою жену и четырех детей ради женщины, которая раньше была проституткой.
Клэр легонько провела пальцем по тыльной стороне его ладони: «С тобой все в порядке?» — «Да».
Похоже, она так же легко понимала, о чем он думает, как он разбирался в звуках ее затрудненной речи и выражении лица. На странице блокнота, который она всегда держала под рукой, Клэр написала: «Совесть?» Некоторые слова она даже и не пыталась произнести.
— Боюсь, что так.
«Отправляйся домой пораньше, — написала она. — Побудь со своей семьей. — Она покачала головой. — Я не возражаю».
— Ты — ангел.
Глаза ее сверкнули: «Это не обо мне».
— Посмотрим, как я буду себя чувствовать. — Он знал, что не пойдет пораньше домой, где теперь чувствовал себя чужим. Джон с неприязнью подумал, что Элис очень легко свыклась с отсутствием мужа. Она никогда не упрекала его в том, что он мало бывает дома. Девочки ничем не давали понять, что скучают по нему. Пожалуй, только Кормаку не нравилось частое отсутствие отца, и это причиняло Джону сердечную боль.
И все-таки ничего нельзя было поделать. В тысячный раз он напомнил себе, что это был вопрос жизни и смерти. Он обвел глазами стол, Клэр, своего второго светловолосого сына. Сверху донесся негромкий плач, и они с Клэр улыбнулись друг другу. Она поднялась в спальню, чтобы принести Лизу. Через шесть месяцев у нее родится еще один ребенок.
Теперь это была его семья. Эти люди приняли его таким, какой он есть, каким он стал. Когда-нибудь он навсегда оставит свою первую семью — как только девочки выйдут замуж, а Кормак достаточно подрастет, чтобы все понять. С Элис все будет в порядке. Ей будет чем занять себя в парикмахерской.