— Боюсь, тебе придется пойти туда, мой хороший, иначе твоя мама вызовет полицейских и меня обвинят в похищении детей.
— Я не хочу, тетя.
— Тогда я напою тебя чаем, а потом отведу домой.
* * *
— Это неправильно, Кора, — сказала Элис. — Лишать одиннадцатилетнего мальчугана еды и питья на целый день из-за того, что он не сдал дурацкий экзамен… в общем, это неправильно.
— Тебя это не касается, — оборвала ее Кора. — Это мое дело, как я обращаюсь со своим сыном.
— Когда меня втягивают в это, оно становится и моим делом, — с жаром возразила Элис. — Бедный малыш вынужден был прийти ко мне, чтобы его накормили. Он выпил целую бутылку лимонада и не знаю сколько стаканов воды. У него, должно быть, в горле пересохло, как в пустыне.
Кора пыталась найти подходящий ответ, но ничего не могла придумать. Пока Кора ходила по магазинам, она со смешанным чувством думала о Морисе. Ей было немного не по себе оттого, что она на весь день оставила его голодным, но, с другой стороны, у нее закипала кровь при мысли о том, что он подвел ее и не получил стипендии. Если Кормак успешно сдал экзамены — а он, конечно же, сдал, — то, получается, Элис снова одержала над ней верх. Она задаст Морису хорошенькую взбучку, когда вернется домой, проучит его. Кора задрожала от радостного предвкушения того, что произойдет потом, после того, как она простит его. Он обнимет ее за шею, скажет, как сильно любит, и она крепко-крепко прижмет его к себе. А потом они сядут пить чай.
Она вошла в лавку зеленщика и купила фунт молодой картошки и фунт горошка, потом заглянула к Костигану за четырьмя фунтами парной телятины, но вспомнила, что у нее есть муж, и увеличила заказ до шести фунтов. Наконец, у Блэкледжа она приобрела огромный кремовый торт с малиновым сиропом, который так любит Морис.
Она разбирала дома покупки, не подозревая, что Мориса нет в его комнате, как вдруг раздался стук в дверь и на пороге возникла очень рассерженная Элис Лэйси, держа за руку мрачного, испуганного Мориса. Кора всегда считала, что ее невестка — необычайно уравновешенная и тихая особа, и даже не подозревала, что та способна так разбушеваться.
Она стояла в гостиной, сердито размахивая руками. «Это неправильно, — повторяла она. — Это просто жестоко».
Прошло добрых полчаса, прежде чем непривычно молчаливой Коре удалось избавиться от нее. Она с грохотом захлопнула дверь и прижалась к ней спиной, тяжело дыша. С каждым вздохом в ней нарастал гнев — гнев, который было бесполезно направлять на Элис. Как бы то ни было, именно Морис стал причиной ее позора.