Джим заметил, что бледность у напарника проходит.
– Ты не думай, я уже в порядке… – словно угадав мысли друга, произнес Тони. – Вот только руки страшно болят и еле двигаются.
– Руки?
Джим подскочил к напарнику и начал закатывать рукава его комбинезона.
– Что ты делаешь?
– Откуда это у тебя?
Джим недоуменно смотрел на оголенную руку Тони, она вся была в свежих кровоподтеках.
– А еще нога… – пожаловался тот.
– О-пор-на-я, – по слогам произнес Джим. Ему показалось, что он начал понимать. Тони на самом деле видел, как киббер нажимает спусковой крючок пушки. Для киббера это было делом доли секунды, но Тони видел его движение растянутым во времени и еще успел выстрелить, опередив киббера на бесконечно малую долю мгновения. И ударившие в лицо льдинки были не от ответного выстрела «его» киббера, как думал Джим, а от промаха киббера, которого снес Тони. Застрелил в честном поединке – показавшись из-за ледяного бруствера и опередив.
– Ты ведь и умереть мог, Тони, – сказал Джим.
– Я включился, Джим.
– Что?
– То, что со мной произошло, – это как бы включиться заново. Я включился.
Тони взглянул на напарника, как тому показалось, совершенно безумными глазами.
– В глазах кровоизлияние есть? – неожиданно спросил Тони.
– Что? Ах да, есть немного. Хуже видеть стал?
– Нет, только точки какие-то пляшут. Думаю, пройдет.
– Обязательно пройдет, Тони.
Еще немного отдохнув, они стали подниматься на гору. Снизу она казалась не такой уж высокой, вершина – вот она, казалось, протяни только руку и можешь ее коснуться, но на деле приходилось делать частые передышки. Тони едва переставлял ноги, а Джиму приходилось тащить на себе оба ранца, обе КПТ и патроны. В прежние времена, даже во время службы на Ниланде, такая нагрузка ему была не по силам, но время, проведенное под началом Инструктора в пустынях Кикасо, сделало из него железного человека. Он, конечно, уставал, но не считал это достаточным поводом, чтобы не идти дальше.
Когда на пути вставали отвесные стены, невысокие – метров пять-шесть, приходилось самому изобретать альпинистскую технику. Прочные костыли и пара молотков были с ними, после нескольких неудачных экспериментов Джим научился сносно вбивать костыли в лед, подниматься самому и принимать ранцы. К счастью, зацепить их у Тони сил хватало, потом Джим поднимал его самого, и «прогулка в горах» продолжалась.
К заходу солнца вершина им покорилась. К этому моменту Джим уже ничего не соображал, а эмоций у него оставалось меньше, чем у киббера.
При свете последних лучей солнца он нашел похожую на промоину ледяную воронку, сбросил в нее ранцы, спустил Тони, а потом соорудил из двух подстежек, соединив их «молниями», огромный спальный мешок. Мягкости он не давал, они лежали будто на асфальте, зато многослойная ткань совсем не пропускала холод.